naxyatebeya

[naxyatebeya]

нас никто не предупреждал о бессонных ночах,

о моральной боли и тоске по чужим плечам,

о шрамах, как о памяти ушедшего счастья,

и о том, что в прошлое ни под каким предлогом нельзя возвращаться.

нас никто не предупреждал, что станет нормой

желание броситься вниз, когда стоишь на краю платформы.

нам никто не говорил, что простые истины — самые важные,

мы желали собственной смерти, но утешали каждого.

нас никто не предупреждал, что плавится даже сталь,

а когда ты лежишь ничком, то просто обязан встать,

когда вокруг не видать ни зги, ты сам должен быть светом,

а иначе зачем нужно было тогда начинать все это.

нас не предупреждали: счастья не принесут покорённые виражи,

нет единственных, но есть те, с кем хорошо всю жизнь.

от того, что должно случиться, не спасёт ни мантра, ни оберег,

а причиной счастья и боли может быть один человек.

нас никто не предупреждал о том, что войдёт в привычку

терять родных, никому не верить, не говорить о личном,

о том, что слова могут ранить смертельнее, чем кинжал.

нас никто не предупреждал.

нас никто не предупреждал.

нас никто не предупреждал, что опасно болеть человеком,

что тоска не уйдёт с первым пушистым снегом.

нам говорили об ужасе самоубийства лишь,

но умалчивали, что заставляло людей камнем бросаться с крыш.

нас никто не предупреждал, что любимые люди уйдут,

что друзья найдут новых друзей, а ты будешь лежать в бреду,

будешь плакать, пока не останется сил реветь,

что от случайной встречи из-под ног ускользает твердь.

нас никто не предупреждал, что самых лучших

забирает время, о том, что жизнь — дело дрянного случая,

о том, что ищущий радость блуждает всегда в печали,

о том, что уже никогда не будет, как было в самом начале.

нас никто не предупреждал. и мы выбирали гореть,

смеялись до боли в лёгких, в волосах золотилась медь,

не признавали всех правил, взятых за основу.

нас никто не предупреждал.

и мы обжигались снова.

[naxyatebeya]

если вы никогда не бежали - значит, вы, непременно сильный.

этот город мне пахнет лавандой и слегка отдает зимой.

я измерю всю жизнь местами, где смеялась и где любила, где готовила себе завтрак и сражалась сама с собой.

этот город мне будет помниться, как мой первый побег от памяти, как мой первый билет от прошлого и начало всего пути.

где случались и боль, и горести, и хотелось начать все заново, и фрагменты того хорошего, что заплаткою на груди.

где (о, Бог!) меня и предали, и колени где сбиты мною же, и где мне их лечили бережно, несмотря ни на что назад.

этот город мне будет вектором, что нарочно и не построишь же, и лавандовый запах нежности, от которого не сбежать,

пропитает мне вены, легкие, и поселится там, под ребрами, но воздушно и очень ласково - не почувствовать этот груз.

а пока я живу немногими километрами и дорогами, но, надеюсь, что после, счастливо, в нем действительно растворюсь.

если вы никогда не бежали - значит, вы, непременно сильный. только я уже даже, кажется, больше слабой быть не боюсь.

[naxyatebeya]

если будешь стрелять, то, пожалуйста, целься в голову –

моё сердце уже не пробить ни единым выстрелом.

я под шквальным огнём из любви и из боли выстоял,

мне давно не страшны ни свинец, ни стекло, ни олово.

меня били плетьми, убивали под гильотинами,

как котёнка топили в зеленых болотных заводях.

я вставал каждый раз, сплюнув мокрую тину, и

наблюдал за сиянием веги на юго-западе.

в прошлый раз кто-то мне, улыбаясь, ножом по печени,

в позапрошлый – я сам, алкоголь, темнота, наркотики.

но мерцал орион, словно ландыши подвенечные,

и комета неслась серебристо-слепящим дротиком.

ещё были дворы, перекрёстки, визг шин, аварии.

(как же громко ломаются косточки позвоночника!)

просыпался дракон где-то в северном полушарии

и лакал млечный путь, словно звонкую нить источника.

помню чьи-то клыки, помню лес с золотыми листьями.

(до чего же смешно умирать на глазах у осени!)

помню вой гончих псов, помню зверя с глазами рысьими,

помню, как в октябре мне на шею петлю набросили.

сколько было смертей, сосчитать уже не получится.

но я каждую помню отчетливо до безумия,

потому как они – все сегодня мои попутчицы,

все стоят за спиной, молодые и острозубые.

колыбельная тьмы нынче арфой звучит эоловой,

тяжесть неба висит здесь ещё со времён овидия.

если будешь стрелять, то, пожалуйста, целься в голову –

чтобы эти глаза никогда больше звёзд не видели.

[naxyatebeya]

Если ты будешь чем-то, то только оловом, разрывающим сердце своей неистовостью

Если ты будешь словом, то звучать только в церкви, шепотом, священнику в ухо, исповедью

Если ты будешь вкусом, то глотком холодного кофе по утру, в слезах заваренным, обжигающим горло горечью

Если будешь выражен в эмоциях, станешь бессилием, страшной депрессией, убылью

Если ты будешь чувством, то только опасности, всеобъемлющим, как у загнанной лани, перед погибелью

Если будешь болезнью, только раком во мне, неважно чего именно, просто память о тебе опухолью

Если ты будешь чем-то, то только львом, оставившим мне, презренной гиеной быть, питаться падалью

[naxyatebeya]

Дни рождения, как осколки...

Они впиваются все глубже,

Пока ты режешь торт,

А душу тем самым режет

Год пропущенный.

И в темноте сгорают свечи,

Они колонны в твоем замке,

Для выдуманных самых лучших

И твоих качеств идеальных.

И я там в белом гладком платье,

Столы накрыты, все налито.

Бокалы красного, их много,

Как будто моя кровь со спиртом.

Все восхищаются тобою,

В открытках столько лестных строчек ,

Если понять смогла ты почерк,

То улыбайся, хоть разочек....

Я поднимаю тост за юность.

Звенела музыка за садом,

А в голове одни парады ,

Все натянули маски, рады,

На языке вкус шоколада,

А в голову удары винограда.

Все дни рождения - концерты...

Сегодня загибаешь пальцы

И все же вне себя от счастья .

Разгон свой начинает 18

[naxyatebeya]

Слушай, а скоро будет сирень?

Я боюсь, что не дотяну,

В этом городе вечный апрель,

Это тянет меня ко дну.

Это сушит все чувства за раз,

Отжимает глаза, как вишни.

У тебя там с душой как?

Или ты ко всему привыкший?

Может к черту эту весну,

Универ, зачёты и сессию?

Предлагаю устроить войну

Против всей этой глупой ереси.

Я пишу для тебя стихи,

Хотя ты об этом не знаешь.

Ты незримо мои мозги,

Выворачиваешь и выедаешь.

Слушай, когда там уже сирень?

Хотя вряд ли ты это знаешь.

Ненавижу этот апрель,

А ты для меня сирень, понимаешь?

[naxyatebeya]

Я вспоминаю

«посиделки у костра, которых не было»

[naxyatebeya]

А помнишь детство, когда мы считали айфоны чем то ненужным и бестолковым

Сейчас мы старше, у каждого айфон и каждый год покупаем новый

А помнишь детство, как мы пытались заставить мам бросить курить

Сейчас мы старше, нам вряд ли хватит и целой пачки на двоих

А помнишь детство, нам не нравился вкус алкоголя

Сейчас мы старше, бурбон через край льётся во время застолья

И вот уже который год, нам вряд ли что-то поменять

Мы стали старше, а помнишь, обещали лучше стать

[naxyatebeya]

[naxyatebeya]

Бог дал мне сил, а я к хуям их протусил

[naxyatebeya]

ты живёшь как мама скажет,

я живу как в гроб наряжен

[naxyatebeya]

Мне бы бездны своей души

выворачивать,

как карман, соль из ран разжигать внутри, как в церквях позабытых свечи,

я сегодня совсем другой,

но болезненно юн и пьян, и настолько в тебя влюблён, что всё это совсем не лечит.

Я не знаю, куда ведё�� эта молодость шатких дней сквозь безумство ночных дорог и улыбки твоей беспечность, но в изломе твоих ключиц, сонной нежности простыней, я почувствовал, как любовь

разливается

в бесконечность.

Обнимай меня в свете фар за отсутствием фонарей в заплутавшей моей душе на прекрасном холодном Невском,

я дарю тебе ворох слов –

отражаясь, как рикошет, от небес, он летит назад,

и я знаю, что больше не с кем

разделить немоту звезды, что нам светит сквозь толщу лет,

мы глотаем последний блеск, даже если она погасла,

и когда ты совсем уйдёшь, я шепну тебе тихо вслед,

что ты будто бы та Звезда -

ослепительна

и прекрасна.

[naxyatebeya]

столько сил в тебе, что сворачивать горы - просто.

так энергия бьет ключом, что становится страшно.

я слабее тебя, но с тобой устремляясь к звёздам -

я отважна.

ты играешь ва-банк без страха и без сомнений.

и победа, как данность: разве могло быть иначе?

я трусливей тебя, но когда ты со мной откровенен -

что-то значу.

сносит голову от твоих авантюрных мыслей.

люди правильные грозят пальцем тебе: "сумасшедший!".

я тебя осторожней, но знаю: они - завистники,

потерпевшие

поражение в битве смелости и рассудка,

с белым флагом в руках в поток серой массы вливаясь.

мы - чужие для них, но счастливые каждое утро,

просыпаясь.

[naxyatebeya]

если хочется сна, то не стоит садиться в поезд,

потому что дорога, ты знаешь, совсем не сон.

я всегда понимала, что жизнь — это вечный поиск,

и свободен лишь тот, кто сомнением унесён.

тот свободен, кто, силы своей не стесняясь, дышит,

кто поставил на всё, предсказав себе час побед.

кто нашёл сам себя не под маленькой узкой крышей,

а под небом большим, у которого края нет.

отыщи сквозь века, осознай, что в тебе такое,

как мечтает твой принц, где скрывается славный лис.

если хочется жить, то не стоит спешить к покою.

если хочется вверх, то не нужно стремиться вниз.

[naxyatebeya]

Ноябрь приходит снова, чтоб мне заменить весну. Мы, кажется, с ним знакомы, да только не в этом суть. Ноябрь кидает листья, как россыпь златых монет. Я вижу размытость истин, ведущих меня к весне, и блеклая рябь на лужах скрывается в корке льда. Слова мои – горсть жемчужин, да некому их отдать: стучат где-то в горле гулко и светятся в темноте. Ноябрь по переулкам проносит штандарт смертей.

Весну не допустят в город, ведь в городе правлю я. По нашим простым законам положено расстрелять любую частичку солнца, блестевшую на снегу. Ноябрь рычит и рвётся, почуяв весенний гул. Держу его на предплечьях с заката и до зари. Когда наступает вечер, устало иду курить. Ноябрь лежит на троне и мантией ждет меня. Никто не посмеет тронуть присутствие Ноября. Мой замок давно закован и в дерево, и в бетон. Блуждаю по коридорам, пытаясь найти балкон. Здесь где-то он точно будет, мы все-таки не в тюрьме. На следующей секунде я вдруг замечаю дверь. Толкнуть, отворить и выйти. И накрепко сжать кулак. Все дело в моем инстинкте: тут что-то идёт не так. Но, видимо, слишком поздно: я в клетке горячих рук. Март бледен и несерьезен. "Привет, – говорит, – Мой друг. Ты, видно, меня заждался, ну вот он, ну вот он я. Все держится на балансе: кому распивать коньяк, кому-то курить сигары, кому умирать весной. Я слабость, и я же ярость, а ты – меркантильный сноб."

Я вздрагиваю всем телом: Март резко вонзает нож. Из ран моих бьёт сиеной кровавый горячий дождь; весна проникает внутрь и жжёт золотым лучом. Я, кажется, все напутал, мне б сплюнуть через плечо. Неужто в моих законах всевластие Ноября? Отныне таких знакомых попробую избегать.

Вот взгляд опускаю ниже и вижу в груди дыру. С такой же герои книжек обычно идут ко дну. Но здесь не обычный случай, а значит, пора рискнуть. Мне отдана эта участь – в себе возродить весну.

Я знаю, что я способен. Я Цезарь, и я же Брут.

Подснежники между рёбер, хоть медленно, но растут.

[naxyatebeya]

все важные фразы должны быть тихими,

все фото с родными всегда нерезкие.

самые странные люди всегда великие,

а причины для счастья всегда невеские.

самое честное слышишь на кухне ночью,

ведь если о чувствах - не по телефону,

а если уж плакать, так выть по-волчьи,

чтоб тоскливым эхом на пол района.

любимые песни - все хриплым голосом,

все стихи любимые-неизвестные­.

все наглые люди всегда ничтожества,

а все близкие люди всегда не местные.

все важные встречи всегда случайные.

самые верные подданные-предатели­,

весёлые клоуны-все печальные,

а упрямые скептики-все мечтатели.

если дом уютный-не замок точно,

а квартирка старенькая в Одессе.

если с кем связаться-навеки, прочно.

пусть сейчас не так все, но ты надейся!

да, сейчас иначе, но верь, мы сбудемся,

если уж менять, так всю жизнь по-новому.

то, что самое важное, не забудется,

а гениальные мысли всегда бредовые.

кто ненужных вычеркнул, те свободные,

нужно отпускать, с кем вы слишком разные.

ведь, если настроение не новогоднее,

значит, точно не с теми празднуешь.

[naxyatebeya]

воспоминанья измятые —

в урну,

мир прекрасен в своей

ненаполненности.

хорошо ни о чём не думать:

о деньгах

и паршивом возрасте.

всё оставить на полотенце

сохнущем

и раствориться

в безмолвии

синих волн.

я — отдыхающий тот ещё:

легкомысленен,

легкосердечен.

хорошо,

если кисель дадут

вечером.

хорошо,

если свежих газет

завезут в киоск.

*

мир не только прекрасен —

он прост.