LXXIII
Стихи о красоте твоей не сразу
Пришли. Не сразу и уйдут.
Зверь не бежал искусных пут,
Но муку оборвать обязан.
Направить как смятенный разум,
Чтобы принять бесстрастный суд,
И спину обнажить под кнут,
Любовью к красоте наказан.
Как же любить тебя, когда ты утеряла
Всю чувственность душевную свою?
Путь человечий не в раю,
Но к одному ведет финалу.
Стихи о красоте твоей не сразу
Пришли. Не сразу и уйдут.
Столь многим я ей стал обязан.
0 notes
LXXII
Надеюсь я, мадонна, не совсем
Разочарована осталась мною:
Как все кричал - надрывно, и с тоскою,
Как все роптал. А после же стал нем.
Не оттого слабеют в сердце звуки
К тебе от обращённого стиха,
И не выводят на бумаге руки
Слова...
Но оттого, что впредь
Покинутому сердцу
Дам отдых.
На тебя мне не смотреть.
Лишь слышать скерцо
Чужеродный.
0 notes
LXXI
Кто вздумает, что будто бы и явно
Иссяк поток стремлений и речей
К Той, красоте обязан чьей,
Что сдался дух как будто бы бесправный,
Или, напротив, одолел - бесславно
Измором взял Её в ничьей,
Не иступив сполна мечей -
Скучна победа, если не забавна.
Тому отвечу без прикрасы я:
Возьми иссопа ветвь, жуя,
Вкус прян и равно горечью насыщен.
И проклянёшь ея,
И в тот же день
Приправишь пищу.
2 notes
·
View notes
LXX
Смотри-ка кто сегодня снова тут:
Не старый ль королевский шут?
Нет, мученик? Иль может быть героем
Себя приставил ко столу изгоев
И трудится подобно вол -
Он выдернул из сердца кол,
А из руки своей занозу,
О, даже хуже, чем Спиноза...
Он вновь восстал, в песках зарытый.
И пишет о старательно забытом.
1 note
·
View note
LXIX
«Средь смертных дев найди себе иную», –
Сказала так. Но думала ль о том,
С чем возвращусь я в свой печальный дом
И ветреность придумаю какую?
Кричать ли стану, вырывая пули
Бездумных слов (забудутся с трудом),
Проклятьем брошу ли, ну а потом
В реке забвения не утону ли?
Ты любящего в слабости винишь.
И если же убьёшь – печалься, нимфа.
Жестокая, зачем любовь хранишь?
Под тяжестью угрозы вечный Рим пал.
Не для того ли ты меня коришь?
О гибели своей доверюсь рифмам...
2 notes
·
View notes
LXVIII
Ступив одной пятой на землю Рима,
Другой упрочив полновесный свод,
Лишь причастился я священных вод,
Как жаждою стою опять томимый.
И припадал к источникам незримым –
С них влага по губам течёт.
Здесь звуки флейты разобьёт
Тревожный ветер пилигримов:
«О, я немой стою пред вами, музы –
Владычица моей души
Подчинена иным смертельным узам.»
«Оплакивать судьбу ты не спеши,
Да не расслабит враг твой узел –
В нём шкотовые петли хороши.»
1 note
·
View note
LXVII
Стенайте, плачьте, войте ветры,
Свергайтесь звёзды с неба в бездну моря.
И ужасов каких ещё добуду –
Придут пусть все, перед судом предстанут.
И судьи скажут пусть: безумен он от горя.
Укройтесь, спрячьтесь, языки немыми,
Глаза же зрячими и слух острей оставьте.
Для вас я угощений не забуду –
Придите все, пируйте горьким мёдом.
И гости мыслят пусть: он вкуса не лишился.
Когда же лик земли покроет пепел,
Затем в горстях и к северу, и к югу,
И бурям будет несть куда угодно –
Найдутся все в нём думы и мечтанья.
И почвы сдобрят пусть: он щедрости не чуждый.
Когда же все насытятся, приправив
Поэта говорящую плоть чабром,
И пряностей каких ещё угодно –
Острее и слова, и даже возглас.
И воздух дрогнет пусть: любил Её он!
2 notes
·
View notes
LXVI
Не время ль вновь излиться, как ручей,
Разгаданный и устыженный Ей,
Любил Её – порядочный злодей –
Кругом виновен.
С ударами безжалостных плетей,
Стада оголодали. И затей
Пастух ещё пробег, то тень
Навек укроет.
Не позволяй им причаститься таинств луга –
Пастух, оголодают и умрут
Стада!
Кому ты это говоришь – для друга?
Себе, гонимому, и, непреклонной, Ей,
Страдав!
2 notes
·
View notes
LXV
О, сколько слёз прольётся над полями,
Где не ступала поступью мадонна?
Где я оставил, с Нею разлучённый,
– Все одиночество меж нами –
Косую цепь следов.
О, сколько слёз прольётся над полями!
О, сколько птиц не спелось голосами,
Когда не произносит слов мадонна?
Когда я славил, с Нею разлучённый,
– Все одиночество меж нами –
Гул рудников.
О, сколько птиц не спелось голосами!
О, скольких пчёл не видно над садами,
Которых не отметила мадонна?
В которых был я, с Нею разлучённый,
– Все одиночество меж нами –
И где не находил цветов.
О, скольких пчёл не видно над садами!
О, сколько дней с небрежным придыханьем
Прошли – я не слагал о Ней канцоны…
И во грехе паду, с Ней разлучённый
– Все одиночество меж нами –
На каменное острие хребтов.
На тысяча трёхсотый день…
2 notes
·
View notes
LXIV
Не то чтобы, химера, ты поэта
Убила.
Через попону дышит всё равно,
И рисовое пьёт вино,
И тащится один по свету.
Не то чтобы, химера, ты поэта
Любила.
Сорвавшийся в чистилищ дно,
Всё тянется к тебе одной,
Всё будет непокорным ветру.
Не для того, мадонна, ты воспета
Любимой.
…
Сама звала.
Сама исчезла.
Где-то.
Ветром
Обласкан только
Может быть поэт.
И для того ль он видит этот свет,
Чтоб жить
Заветом?
1 note
·
View note
LXIII
Я понял сути две, разъединясь с тобою.
Ни время, что я столь боготворил,
Ни развлеченья, что прибавят сил,
А где – отнимут, и того не скрою –
Симпатия – все значат пустоту...
В сердце
– тут –
Храня
Твой образ глубоко,
Пресыщен я!
Я создан и дышу одной тобою.
Когда соединённым был с тобою,
Что хуже прежнего ещё я сотворил:
Мадонна, твою живость схоронил,
Взяв в оправданье рамочность устоев –
Апатия – не значит пустоту...
В своём сознаньи
– тут –
Браня
Твоих молчанье губ,
Как глуп был я!
Я не делил сокровищ душ с тобою.
Я гнев и страх познал, разъединясь с тобою.
Своё предназначение не раскрыл:
Способна разогнать кровь моих жил
Лишь смерть. Она идёт вслед чередою –
Для спутниц глупых – знача пустоту...
В сердце
– тут –
Черня
Нимф однодневных,
Не оплакал я!
А лишь печален был своей судьбою:
Соединюсь ли вновь когда с тобою?
Глупец напрасный! Возомнил,
Что будто бы тебя и не любил,
Ослабить лишь бы боль. О, недостойный –
Встречал и отторгал – нёс пустоту...
В моём сознаньи
– тут –
Ни дня
И не прошло,
Чтоб не желал быть я!..
…быть избран и любим одной тобою.
2 notes
·
View notes
LXII
Вереницы листьев подорожника
Вновь введут в твой дол, зеленый идол.
Так позволь мне стать твоим друидом,
Чтоб возлечь с кифарой у подножия.
И исполнить сумрачную песню,
И к ветвям притронуться рукою,
И строфой забытой стать, какою –
Мне поможет вспомнить Энеида:
Так, когда Эней в свод Италийский
Ввел троянцев, по́ свету гонимый,
Основаньем стал имперской силы,
К берегам приставши Лавинийским.
Прежде перебрав шесть лет скитаний,
Прежде тех лишившись благ привычных,
С юга что давал приют граничный –
Нынче ж Карфаген противен Риму.
Листья, что прикладывают к ранам,
Привели меня путем обиды.
Так позволь мне быть твоим друидом,
Чтоб забыться благостным туманом.
И хвалебную исполнить песню,
И ствола стан обнимать рукою,
И разлитого вокруг покоя
Зачерпнув, протяжный сделать выдох.
1 note
·
View note
LXI
Приливный камень покрывает пена.
Он холоден. Красавица – зачем
– ведь ты сирена! –
Идешь за мной, зачем ты льнешь ко мне?
– ведь ты сирена!.. –
Я стою смире́н. Ты, капюшон плаща рукой срывая,
Спешишь перчатки отобрать – о, нет!
С тобой в разлуке вечность пребывая,
Я уж смирился и привык – зачем
Явилась ты?
Подводный бражник вырвался из плена.
Он голоден. Красавица – какой,
– она сирена! –
Какой же мрак, какая пустота!
– она сирена!.. –
Ветры дуют так, что продувают, жизни отбирая.
Всю зиму яблоня плоды хранит – о, да!
Но и весной стоит, не зацветая.
Прозрачный жизни блик – какой
Явилась ты!
Гнилым плодам достойная замена.
Я глух, я слеп. Красавица – за что
– ведь ты сирена! –
Не слышу птиц, не вижу и цветов?
– ведь ты сирена!.. –
Полон болью тот, кто мечется, путей не избирая.
Ты холодна к любимому – о, нет!
Где море бросило, там море забирает.
И я устал искать тот миг – за что
Исчезла ты?
Как прежде, предо мной осталась сцена.
Я шут, я трубадур. Красавица, ты – чтобы
– она сирена! –
Соленою водой мне рану мыть!
– она сирена!.. –
Так и до́лжно быть? Порывистые ветры пробирают,
Ни слова мне не скажешь ты – о, да!
Себя круг испытаний замыкает.
Последнюю свою исполню песнь я – чтобы
Исчезла ты!
1 note
·
View note
LX
Я перешел вновь резкую черту,
Когда мои срывались песнопенья,
Лелея неподвластные стремленья
И нимфы восхваляя красоту!
Я посвящу ей ливня полноту!
Польются вновь бесчисленные строки,
Ла-Платы словно берега широки,
И я скажу, как я любил бы ту, –
О, от Тебя по-прежнему далеки
Мои стихи –
Что стала бы внимать!
Которой же из этих светлооких –
Трудись их обобрать от шелухи! –
Моею стать?
1 note
·
View note
LVIX
Прощай, вакханка, навсегда прощай! –
Хотел сказать – как занемело тело.
Теперь я совершенно белый –
Как ты хотела.
Меня ты более не посещай! –
Хотел уснуть – как вдруг застыли мысли.
Я лишь всего один из тысяч –
Ты смыслишь.
Ко мне свой взор не обращай! –
Хотел уйти – как будто бы был рядом.
Теперь не посягнуть и взглядом –
Досадуй!
Приветствия словес не сообщай!
Хотел молчать – возлюбленный твой умер.
Красавица, живи, бровей не хмуря –
Прельщай…
1 note
·
View note
LVIII
Самаритянке не поддаться сложно:
Умна, складна, надменен лик порой.
Ее ли я практичных черт герой?
Она пьянит, но не поддаться можно.
Зачем, наивная, ты выдаешь ничтожно
Найти меня как? В тишине, изгой,
Я сам бы рад найтись теперь. В прибой
Любых наречий суть не непреложна.
Когда она свои сплетала речи,
Желал я, верным обойдя порок,
Тебя одну объять за плечи...
Спросил себя, разбившись о порог:
Насколько бытия срок скоротечен?
Сколь долго мертвой верен быть бы мог?
2 notes
·
View notes
LVII
Не думай, своенравная гекуба,
Что о любви знакомою рукой
К тебе напишут. Разве кто другой.
Певец печален. Слово нынче грубо.
Чей, право, ты нарушила покой?
Пишу за своего я друга. Ведь мы едины – он и я.
Я – злость, что заставляет устоять.
Восстать, когда отринут он тобой.
Я говорил ему – не сей тревоги.
Живи скромней, тем душу сбереги.
Но тут услышал он шаги…
Благословят иль проклянут нас боги?
Мой господин совсем погиб!
Молил твоей опять руки. Кабы не я – так пал бы в ноги…
0 notes