russian-imagines - Tumblr blog

russian-imagines · 2 years

Text

Free as a bee (Anthony Bridgerton x Reader). Part 3

[Часть вторая]

Часть три. Виконт, который очень-очень разозлил тебя.

В половину одиннадцатого вечера ты, подобно вору, кралась по бесконечным коридорам Обри-холла в надежде отыскать кухню и поживиться хваленными французскими пирожными. Чувствовала ты себя при этом крайне неловко, однако между достоинством и десертом твой выбор был, увы, всегда очевидным.

Ужин завершился около трех часов назад, главная зала и общие коридоры опустели. Ты провела весь вечер в заброшенном кабинете почившего виконта за чтением и написанием писем. Среди них было послание для Стипе, занятого приведением в порядок своих дел в приморском городе-курорте Сэндитоне, а также для Мистера Эйча из Кембриджа, твоего тайного друга по переписке. Последнему ты собиралась отослать исписанный с двух сторон листок с пересказом брошюры, посвященной идее цивилизованной формы правления. Этой брошюрой с тобой поделилась Элоиза, которая, в свою очередь, выкрала её у Бенедикта. Сам Бенедикт прятал типографский листок между страницами своего альбома. Вот такое выходило коллективное преступление.

Ты помнила, что на первом этаже находилась основная библиотека Бриджертонов, через которую, по словам той же Элоизы, можно было попасть в столовую, а затем и в кухонное помещение. Но путь этот внезапно показался тебе долгим и тернистым, к тому же весьма опасным: кое-кто из прислуги по-прежнему сновал туда-сюда, вынуждая тебя прятаться в тени из нежелания быть застигнутой. Не очень-то хотелось, чтобы какая-нибудь служанка принялась причитать над тобой и спешно накрывать на стол. В таком случае, наутро вся прислуга Бриджертонов будет судачить о том, как ты пробиралась на кухню в поисках угощения.

А ты кралась и кралась на цыпочках, то и дело вертя головой из стороны в сторону. Вот будет потеха, если Элоиза тебя надула! Если же нет, перед тобой вставал другой вопрос: следовало ли тебе остаться с пирожными на кухне или все же стоило подняться к себе в комнату? Тебя больше манил второй вариант, однако он опять же предполагал длительное путешествие до гостевых покоев, которое ты, конечно же, предпочла бы оставить в тайне. Плюс ко всему, тебе бы пришлось идти с подносом пирожных, а учитывая твою врожденную грацию, это могло стать большой проблемой.

«Нет, — размышляла ты. — Мне лучше остаться внизу».

Размышляя о пирожных, ты не сразу заметила, что впереди, наконец, замаячило тусклое мерцание нескольких свечей, предусмотрительно оставленных кем-то из прислуги для удобства госпожи, о появлении которой, вероятно, их предупредила мисс Элоиза. Однако ступив в освещенный круг, ты замерла. На кухне кто-то был.

— Я уже успел утомиться, дожидаясь вашего появления, мисс Т/Ф.

Кровь отхлынула от твоего лица. Совладав с испугом и смущением, ты выпрямила спину и смела зашла внутрь.

— Милорд, — легкий поклон и один быстрый и равнодушный взгляд, чтобы оценить обстановку.

Виконт Бриджертон расположился за кухонным столом. Выглядел он не так собрано, как обычно: его фрак отсутствовал, рукава рубашки были закатаны до локтей, воротник-жабо ослаблен, а волосы пребывали в небольшом беспорядке. Ты успела отметить про себя, что в таком несколько разнузданном виде он выглядел моложе. Интересно, сколько ему было лет? Судя по сварливому характеру и манере общения, лет сто пятьдесят, не меньше.

В руках виконт держал какую-то книгу. На столе перед ним стоял подсвечник, большой заварник, две чайные пары и блюдо, вероятно, с теми самыми королевскими пирожными. Вернее, с тем, что от них осталось. Пока ты оценивала обстановку и раздумывала о том, что будешь говорить, Бриджертон деловито и не торопясь доедал одно из них. Он не поднялся с места, когда ты вошла, и даже не взглянул в твою сторону. Впрочем, чего ты ожидала от этого самовлюбленного идиота? Вся его учтивость была рассчитана на публику, коей здесь не наблюдалось.

«И всё же поначалу он был вполне учтив со мной в саду, а ведь мы были там одни, — возразила ты сама себе, но тут же подкинула контраргумент: — А после самым ужасным образом навязал свое общество и вторгся в твое личное пространство!».

Если виконт хотел задеть тебя своей вопиющей грубостью, то тебе следовало действовать с опережением.

— Эти пирожные были оставлены для меня, милорд, — вздернув подбородок, заметила ты.

Бриджертон стряхнул крошки с пальцев, и, откинувшись, на стуле оглядел стол.

— Вы уверены, миледи? Я не вижу здесь сопроводительной записки от королевского кондитера.

Ох, что это, черт возьми, такое? Внезапно проклюнувшееся чувство юмора?

— Ваша ирония пугает меня. Вы здоровы?

Уголки губ виконта задрожали в тщетной попытке сдержать улыбку.

— Вполне. Вероятно, я перебрал миндального ликера, — он наконец поднялся на ноги и указал тебе на соседнее место, однако ты не шелохнулась. — Кстати говоря, мисс Т/Ф вы совершенно зря избегали ужина, претворяясь больной. Мой камердинер счел неудовлетворительным внешний вид помолвочного кольца и отправил его ювелиру. Это передышка перед свадебными хлопотами была бы весьма кстати, если бы я только мог быть полностью уверенным в миссис Фезерингтон и ее способности помалкивать. Однако, что имеем, то имеем. Надеюсь, эта задержка не слишком опечалит вас.

— С чего это вы взяли, что я претворялась больной?

Виконт отошел от стола и остановился напротив тебя.

— С того, что у меня четверо сестер, мисс Т/Ф. Все они весьма своенравны и упрямы, и каждая из них считает себя самой умной.

— И, возможно, каждая из них права.

Он всё-таки улыбнулся. К своему стыду ты не могла не поддаться обаянию этого скупого проявления положительных эмоций, кои виконт нечасто демонстрировал в твоем присутствии.

— А ещё западный кабинет, где вы прятались, хорошо просматривается из окон главной залы.

Ты не собиралась выглядеть смущенной. Вот ещё!

— Вы что, следили за мной?

— Я просто люблю смотреть в окно.

— В перерывах между попытками уничтожить чужую репутацию, вероятно?

Скупая улыбочка — и та угасла. Вы оба вспомнили о произошедшем днем и снова ожесточились друг против друга.

— Присядьте же, мисс Т/Ф, — сухо предложил Бриджертон.

Ты отступила на шаг.

— Не думаю, что мне стоит оставаться здесь. Мы одни и…

— Думаете, мне удастся скомпрометировать вас дважды за день?

— Да! — честно ответила ты.

Виконт склонил голову, будто бы признавая твою правоту, а затем резонно возразил:

— Но ведь мы почти помолвлены.

— Ещё нет, — отозвалась ты.

— Так вы передумали? — его голос был тих, но настойчив, и без всяких видимых причин тебя бросило в дрожь.

— Я бы очень хотела иметь на это право, милорд.

— Что же, — плечи виконта опустились, он будто бы сдался, выдохся. — Я понимаю.

Ты с недоверием заглянула ему в глаза.

— Прошу простить меня за то, что я вечно возражаю вам по любому поводу…

— Да, именно так, — с чуть ироничной улыбкой вставил виконт.

Ты наградила его угрюмым взглядом и продолжила:

— …но вряд ли вы можете в полной мере понимать мое нынешнее положение, милорд.

— По-вашему, я и не человек вовсе?

— Вы мужчина.

— Из всех ваших положительных качеств наблюдательность — самое ценное!

Ты закатила глаза.

— Что такого в этих ваших французских пирожных, если в вас вдруг проснулось чувство юмора, лорд Бриджертон?

— А вы попробуйте, быть может, тогда в вас проснутся учтивость и покладистость? — предложил виконт, разве что ни сияя от осознания собственного остроумия. Жалкое зрелище.

— Нет уж, благодарю, оставлю их вам, милорд. Говорят, сладкое хорошо влияет на умственные способности.

— В таком случае, вам непременно следует угоститься ими, миледи, — елейным голосом ответил мужчина. Ты молча уставилась на него. В голове у тебя крутилась сотня достойных ответов, но сам факт, что виконт продолжал иронизировать над тобой, да еще столь удачно, никак не укладывался у тебя в голове.

И вот еще один поразительный момент — осознав сказанное, Бриджертон стушевался, на мгновение опустил глаза, а затем вновь взглянул на тебя с самым прямым намерением покаяться.

— Простите, мисс Т/Ф. Я не должен был отвечать на ваш оскорбительный намек в той же манере.

Всё это он произносил каким-то новым для него смиренным тоном, и ты в который раз за вечер удивленно воззрилась на него, не зная, что и думать. Внутри тебя клокотало и рвалось наружу веселье. Ты назвала виконта Бриджертона слабоумным, находясь в его родовом поместье наедине с ним, а ещё в одном шаге от вашей вынужденной помолвки.

Губы против твоей воли начали растягивать в улыбке.

— Что вы… — Бриджертон нахмурился, вглядываясь в твое лицо и силясь понять, что за странное выражение расцветало на нем. А затем искра твоего веселья будто бы передалась и ему. Глаза его сверкнули, острый подбородок задрожал. Ты прыснула — смех взорвался и рассыпался над вами. Пламя свечей заплясало от сотрясания воздуха, кругляши света заметались по стенам. Виконт засмеялся следом. Вы невольно склонились друг к другу, заходясь в общем веселье. И ты даже не попыталась прикрыть рот ладонью.

— Вы невыносимы, — простонал виконт, силясь унять новый взрыв хохота, рвущийся наружу. Его попытка обернулась провалом.

— Тише вы! — зашипела ты, выпростав руку из широкой накидки и шлепнув его по руке. — Нас услышат!

Бриджертон развеселился пуще прежнего. Вторя его смеху, ты наблюдала за ним, и где-то на задворках твоих мыслей уже во второй раз за день вспыхнула уверенность: виконт сходил с ума. Сначала в саду со своей паникой относительно укуса пчелы. Теперь здесь, на кухне, схватившись за живот и гогоча, словно расшалившийся мальчишка. Его помешательство в саду привело к предложению руки и сердца. К чему приведет его нынешнее помутнение рассудка? К тому что ты невольно поддашься задору его смеха и смягчишь гнев на милость? Что будешь рада разделить с ним беззаботный миг глупого веселья? Что, к своему неудовольствию, отметишь ту непосредственность и легкость, с которой он вдруг поддался всплеску чувств? Теплота и заразительность его смеха резко контрастировали с его повседневной резкостью и надменностью. Расслабленное лицо Бриджертона было юным и…привлекательным.

Ты тряхнула головой, шумно выдохнула и умолкла. Виконт ещё какое-то время продолжал смеяться, но под твоим вдруг посерьезневшим взглядом проглотил свое веселье, выпрямился и весь подобрался. Однако лицо его все же выдавало добродушный настрой.

— Хорошенькая же из нас выйдет пара, — с ухмылкой подвел итог он.

Ты фыркнула:

— Никудышная во всех отношениях.

Бриджертон откинул волосы с лица и вдруг обратился к тебе странным отеческим голосом:

— Не будьте так строги к нам. В конце концов, мы разделяем наше неудовольствие друг другом и даже находим в себе силы смеяться над этим. Это гораздо больше, чем есть у многих мужчин и женщин в начале из союза.

— Хочу спросить: вас самого-то вдохновляют ваши ободряющие речи, виконт? — устало поинтересовалась ты. — Я не желаю равняться на женщин, ставших частью неудачных союзов. Я в ужасе, что мне придется выйти замуж по принуждению, и эта обязанность даже не продиктована моим отцом или братом. Она продиктована вашим глупым поведением и не менее глупым обществом, вынуждающим женщин платить за безумства, которые вытворяют мужчины!

Бриджертон вздохнул, лицо его в эту минуту выглядело усталым и печальным.

— Что же, вы правы. Ещё утром мы с вами были избавлены от любых обязательств друг перед другом. Я понимаю, миледи, правда, понимаю и разделяю вашу горечь. Мы оба попали в дурацкую ловушку.

— Нет, лорд Бриджертон. Вы заблуждаетесь в том, что мы равны в нашем нынешнем положении, — возразила ты. — Именно вы стали причиной идиотской ситуации с помолвкой и, тем не менее, ваше предложение расценивается как добрый жест достойного и великодушного джентльмена. Отзовите вы его — и наше светское общество пожурит вас немного, возможно, ваши приятели из Уайта какое-то время станут насмехаться над вами, но в целом вы ничего не лишитесь. Если вы откажитесь от меня…

— Но я не отказываюсь! — воскликнул виконт, очевидно раздосадованный тем, что ваш прежний веселый настрой, испарился без следа, и вы вновь были вынуждены ссориться. — Вы оскорбляете меня своими предположениями!

— Я собиралась заводить новые знакомства и танцевать! Только и всего! — сжав руки в кулаки, выпалила ты. — В этом сезоне и во всех остальных, пока моя кандидатура не вылетит из списка желаемых невест! Я хотела жить подле сестры, на попечительстве у барона Мордрича, он сам не един��жды предлагал мне такой вариант. Хотела жить свою жизнь, не мужнину, не жизнь своих детей! Я вообще не люблю детей, чтоб вы знали! Вы все испортили и желаете, чтобы я смирилась с крахом своей жизни, радуясь тому, что вы сделали мне одолжение!

Сказав это, ты испытала довольно странное ощущение, словно долгое время сдерживала дыхание, а вот теперь чистый свежий воздух внезапно заполнил легкие и ты наконец смогла сказать, что хотела.

— Вы даже не извинились передо мной, милорд, — с горечью добавила ты, — за то, что лишили той жизни, которую я хотела для себя!

Взглянув на Бриджертона, ты поняла, что и он сам вот-вот выйдет из себя. Его лицо ходило ходуном от напряжения, а неподвижный взгляд был прикован к тебе, словно ты была мишенью. Его руки тоже были сжаты в кулаки. Удивительно, только несколько минут назад вы тянулись друг к другу, покатываясь со смеху, а теперь в самом дурном расположении духа вы застыли друг напротив друга, словно участники кулачных боев, готовые вот-вот броситься в драку.

— Извините меня, миледи! — прошипел виконт. — Извините за то, что из всех женщин столицы, готовых душу продать за титул виконтессы, я заполучил в жены именно вас! Вы были одна в саду. Любой мужчина мог оказаться на моем месте! Прогуливаясь без компаньонки, вы сознательно шли на риск! — он дернул головой и с ядом в голосе продолжил: — А, может, вы всё это спланировали, мисс Т/Ф? Гуляли в одиночестве, чтобы какой-нибудь знатный джентльмен — других моя мать не приглашала — случайно наткнулся на вас? Быть может, вы только делаете вид, будто мужчины и брак не интересуют вас, чтобы скрыть тот досадный факт, что толпа поклонников не вьется вокруг вас, а список имен в вашей танцевальной карте близок к нулю? Вы говорите, что не желаете мужа, потому что ни один мужчина в здравом уме не возжелает вас!

Каждое его слово кинжалом вонзалось в твое сердце. Ты предприняла поистине героические усилия, чтобы не отпрянуть от виконта в ужасе от сказанных им слов, наоборот, ты шагнула к нему навстречу и, совершенно не отдавая отчета в своих действиях, ударила его прямо в надменно прищуренный глаз.

Бриджертон отскочил и не смог удержаться от крика:

— Вы сошли с ума?!

— Я разрываю нашу помолвку.

— Что вы несёте? — Он зажал глаз ладонью. — Вы не можете!

— Могу и делаю, — холодно ответила ты. — Вы десять лет просидели в холостяках, Бриджертон, оправдывая это тем, что опасаетесь корыстных намерений мамаш дебютанток. На самом деле, вы правы. Самое лучшее, что у вас есть — это ваша семья и ваш титул. Изображаете из себя повесу и завидного жениха, а на самом деле боитесь, что без своих денег вы никому не нужны. А мне вы не нужны даже со всеми деньгами мира! Пускай, мое имя будет втоптано в грязь, но я никогда не стану женой столь гадкого человека!

Тебя охватило жаркое, торжествующее и очень приятное чувство чего-то свершившегося — ты наконец извергла свой гнев, копившийся в тебе весь этот день, нет! — все эти годы, с тех самых пор, как ты впервые встретила виконта. Сказав всё, что ты думала о нем, ты резким движением подхватила блюдо с пирожными и стремительным шагом устремилась прочь из кухни, оставив Бриджертона переваривать все произошедшее.

Так это и случилось. Так была разрушена твоя несостоявшаяся помолвка. [Часть четвертая]

#jatefate #anthony bridgerton #anthony bridgerton x you #bridgerton #bridgerton x reader #bridgerton x y/n #jonathan bailey

4 notes · View notes

russian-imagines · 2 years

Photo

#Is this not what happened?!

9K notes · View notes

russian-imagines · 2 years

Text

Free as a bee (Anthony Bridgerton x Reader). Part 2

[Часть первая]

Часть два. Виконт, который разозлил тебя

— Я отказываюсь в это верить! — всплеснула руками Элоиза. Она замерла посреди твой гостевой комнаты — прехорошенькая, румяная дебютантка в несколько детском платье. Не бриллиант этого сезона, ровно как и ты, однако, учитывая тот факт, что она была Бриджертон, вр��д ли можно было предположить, что ей приходилось биться за внимание ухажеров. Только дурак не хотел бы породниться с семьей виконта. Ну, и ещё одна дуреха и Сомерсета.

— Не могу поверить, — повторила Элоиза, — что единственная умная женщина в моем окружении — помимо, разумеется, Пэн Фезерингтон — была сражена худшим из моих братьев! И так скоро!

Пчелой! Ты была сражена проклятой пчелой!

Опечаленная Элоиза приблизилась и без всякого изящества рухнула в кресло.

— Худшим из братьев? — осторожно уточнила ты.

— Определенно!

— Отчего же?

— Думаю, вы и сами скоро поймете.

Ты вздохнула.

— Боюсь, я уже… Мисс Элоиза, могу я поделиться с вами тайной обстоятельств, благодаря которым мне удалось заполучить предложение вашего брата?

Элоиза с самым страдальческим видом возвела глаза к потолку. Однако уже спустя пару минут после того, как ты начала свое повествование, она пересела к поближе, ловя каждое слово.

Когда ты завершила свой рассказ, она какое-то время молчала, кусая губы, а затем выдала:

— Что же, с одной стороны, я счастлива…

— О, нет!

— … счастлива еще раз удостовериться в том, что вы не какая-нибудь идиотка, которая будет радоваться помолвке с Энтони.

Ты не смогла сдержать смешка. Как здорово, что первым человеком, которого ты встретила по возращении из сада, была именно Элоиза. Твое похоронное настроение чуть-чуть улучшилось.

— С другой стороны, — продолжила она, — я искренне сочувствую вашему положению. То, что произошло в саду, — ужасно несправедливо. Не только по отношению к вам, но и к моему брату.

Ты вскинула брови.

— Поймите меня правильно, мисс Т/И, — продолжила Элоиза. — Хотя глупое поведение Энтони и стало причиной произошедшего конфуза, уверена, он не замышлял ничего дурного. Жестоко — принуждать к браку и женщину, и мужчину из-за какой-то ерунды. Вы уверены, что нельзя отыграть все назад? О помолвке пока не было объявлено официально. И Колин сказал мне, что слышал, как Энтони угрожал миссис Фезерингтон больше никогда приглашать её ни на одно мероприятие, организованное Бриджертонами, если та будет много чесать языком. Правда, Колин не понял, чем были вызваны эти угрозы. А еще он сказал, что Энтони делал страшное лицо.

Ты искренне рассмеялась, представив себе надувшегося и багрового от гнева виконта. Однако стоило тебе подумать о привлекательной возможности отменить помолвку, как смех застрял в горле.

— Боюсь, у меня нет никакой возможности выпутаться из этой авантюры. Миссис Фезерингтон, вероятно, сохранит нашу с виконтом тайну, если мы будем женаты. Но если она и станет болтать — фамилия Бриджертон будет беречь мою честь. Скандал затухнет, так и не разразившись. А вялые сплетни я как-нибудь переживу, — ты небрежно расправила подол платья на коленях. — Однако если я откажусь от помолвки, боюсь, угроз вашего брата будет недостаточно, чтобы удержать эту даму в узде. Такую горячую сплетню она не проглотит, в этом можно не сомневаться. Её дочери — дебютантки, и моё грехопадение будет ей только на руку, как и всем таким же отчаявшимся мамашам.

— Энтони никогда не женится ни на ком из девиц Фезерингтон, хотя младшая из сестер — моя лучшая подруга и самый чуткий человек на свете, — заметила Элоиза. — Но я понимаю, к чему вы клоните. На фоне оскандалившейся леди любая недотепа из приличной семьи будет выглядеть образцом благочестия.

Ты кивнула.

— Бесспорно, какое-то время виконт будет предметом обсуждений. Скорее всего, леди Уислдаун посвятит ему абзац-другой. Но ничто из этого не разрушит его жизнь, и уж конечно не сделает его менее желанным в качестве жениха. Мое же имя будет навсегда уничтожено. Не только в Лондоне, но и в моей родной деревне в Сомерсете. Новости о падших женщинах распространяются очень быстро.

— Ох, как же я ненавижу это! — сердито воскликнула Элоиза. — То, сколько предубеждений царит в обществе касательно поведения женщины. Просто возмутительно!

Ты миролюбиво улыбнулась. Увы, в данный момент права всех женщин мира волновали тебя куда меньше собственной судьбы.

— Полностью разделяю ваш праведный гнев, мисс Элоиза. Однако, — ты взглянула на настольные часы, — скоро наступит время ужина, после чего ваш брат сделает мне официальное предложение…

— О, конечно! — Элоиза вскочила. — Простите мне мою назойливость, мисс Т/И. Вам нужно время, чтобы отдохнуть и подготовиться.

Ты встала следом.

— Да, именно подготовиться. Хотя, о чем это мы? — со слабой улыбкой ты развела руками. — Разве возможно быть готовой к помолвке с человеком, который никогда не сумеет составить моего счастья и которого я сама никогда не сумею сделать счастливым?

Лицо Элоизы сделалось совсем жалостливым, словно она прикладывала огромные усилия, чтобы не расплакаться. Ты знала, что это не было кокетливым кривлянием, любая несправедливость возмущала молоденькую мисс Бриджертон до глубины души. Да, она была весьма неуклюжей, а эмоции выражала прямо, даже немного грубо, однако мало какая леди могла похвастаться той же смелостью и внутренней свободой, коими обладала мисс Элоиза.

— Я бы помогла вам, вы же знаете… — растеряно пробормотала она.

— А ведь вы можете! — с жаром произнесла ты, взяв ее за руку. — Вы можете помочь мне получить небольшую отсрочку. Всего на один день, не больше!

— Что вы имеете в виду?

— Обри-холл — ваше родовое поместье. Вы должно быть, знаете здесь каждый потаенный угол?

— Не сказала бы. После смерти отца Энтони принял решение перебраться в Лондон, чтобы матушке и всем нам было проще пережить потерю. Я была совсем маленькой тогда. А почему вы, собственно…

— Я хочу пропустить ужин, — выпалила ты.

— О.

— Знаю, это может показаться безответственным.

— Вовсе нет, — Элоиза сдвинула брови. — На вашем месте я бы умерла от страха перед перспективой столь скорой помолвки.

Её прямолинейность была восхитительной. Ты облегченно улыбнулась.

— Если я умру вместо того, чтобы принять предложение вашего брата, представляете, насколько я облегчу ему жизнь? — с заговорщическим видом спросила ты. — Определенно, он не заслужил такой милости от меня.

Элоиза несколько секунд озадаченно смотрела на тебя, а затем ее лицо прояснилось.

— Желаете спрятаться?

— Хочу отсидеться в надежном укромном месте, — подтвердила ты. — Желательно с книгой.

— Но что вы скажете своей сестре?

— Правду. Напишу ей записку. Скажу, что мне нужен вечер для раздумий перед тем, как упасть в эту пропасть. Попрошу Тамару сообщить виконту о том, что мне нездоровится.

— И она вам это позволит? — засомневалась Элоиза.

— Разумеется, нет. Именно поэтому мне необходимо спрятаться где-нибудь, где она не сможет быстро отыскать меня. А особо усердствовать Тамара не станет, ведь будет очень невежливо, если одна сестра не явится на ужин, а вторая опоздает.

Элоиза некоторое время молчала, раздумывая над тем, какое место идеально подошло бы на роль твоего временного убежища.

— Отцовский кабинет в западном крыле, — наконец озвучила она свое предложение. — Место неидеальное, но достаточно комфортное. Восточный кабинет занял Энтони, а в западный он велел перенести старую бухгалтерскую отчетность и часть личной библиотеки. Не могу обещать вам, что там вас точно никто не обнаружит, но шанс очень мал.

— Сердечно благодарю вас, мисс Элоиза! Отныне я ваша должница!

— Ох, оставьте! — отмахнулась девушка. — Вы должны знать: я горячо вам симпатизирую и готова обещать свою поддержку в любом вопросе.

— Вы подлинный бриллиант этого сезона, — улыбнулась ты.

Элоиза присела в шутливом реверансе.

— К счастью, это не так, мисс Т/И. Хочу оказать вам еще одну услугу. Сегодня к чаю будут подавать французские пирожные. Вы думаете, что можете обойтись и без них, но вы жестоко ошибаетесь. Матушка заказывает их у королевского кондитера всего один раз в год. Чаще не позволит сама королева. Ради этих пирожных я, может быть, даже согласилась бы выйти замуж. Может быть, даже за Найджела Бербрука.

Ты с сомнением покачала головой, вспомнив об этом в общем-то милом, но ужасно скучном и глупом молодом человеке, одержимом поиском жены.

— Вы, должно быть, лукавите.

— Поверьте, нет. Я велю прислуге отложить для вас парочку. Обязательно спуститесь за ними на кухню, когда все лягут спать. До завтрашнего утра пирожные не доживут, будьте уверены.

— Прислуга съест их?

— Хорошенького же вы мнения о нашей прислуге! — усмехнулась Элоиза. — Нет, дело в рецептуре. Пирожные живут не дольше двенадцати часов. Их готовят прямо перед самой подачей. Если не успеете попробовать, они размокнут, опадут и склеятся.

— Диво какое-то… — без особого энтузиазма протянула ты, представляя, как будешь красться ночью на кухню Бриджертонов, чтобы попробовать странные королевские пирожные.

Элоиза засобиралась.

— Что же, — она пригладила пушащиеся волосы и взяла сумочку, — желаю вам приятно провести вечер, дорогая мисс Т/И.

Ты немного поклонилась.

— Не забудьте про пирожные!

— Теперь я думаю только о них.

Элоиза уже взялась за дверную ручку, как вдруг обернулась к тебе, словно вспомнив о чем-то важном.

— Мисс, Т/И, — она немного смущенно опустила глаза. — Я назвала Энтони худшим из братьев. Иногда — нет — чаще всего это так. Но мне определенно кажется, что он не является худшим из мужчин.

— Думаю, чаще всего это так, — твои губы тронула легкая улыбка. — Строго говоря, если отбросить все предрассудки и историю нашего знакомства, я бы с легкостью могла назвать виконта лучшей партией этого сезона.

Что и говорить: рассудительный распорядитель семейного капитала, холостой красавец Энтони Бриджертон был сокровищем среди мужской части славного лондонского общества во все сезоны, этаким вечным маяком для мамаш, блуждающих в поиске лучшего мужа для своих дочерей. При других обстоятельствах ты могла рассчитывать разве что на его приглашение на танец от скуки. Печально, что общество теряло столь выдающегося холостяка таким нелепым образом.

— А что за история вашего знакомства? — глаза Элоизы заблестели от любопытства.

— Если я сумею надежно спрятаться сегодня, непременно расскажу вам о нашей встрече в дискуссионном клубе, — пообещала ты.

— В дискуссионном клубе! — ахнула Элоиза. В ее голосе ты расслышала восхищение, и оно было понятным, ведь далеко не всякой леди удавалось принять участие в этом мероприятии. А уж такая смелая и прогрессивная девушка как мисс Бриджертон точно сочла бы за божье благословение возможность оказаться там.

Она прижала руки к груди и выглядела в этот момент совсем по-детски:

— Я умру от нетерпения, мисс Т/И!

— Полно вам, мисс Элоиза, самое примечательное в этой истории то, какое неизгладимое впечатление я произвела тогда на вашего брата. А он — на меня, — ты скривила лицо, не позволяя этим воспоминания слишком уж захватить тебя.

С большой неохотой она всё же сумела приструнить свое горячее любопытство и, наконец, покинула гостевую комнату, оставив тебя в одиночестве. Обычно тебе ужасно нравилось болтать с Элоизой, но события сегодняшнего дня вынуждали тебя желать уединения.

Переодевшись, ты написала записку сестре, а затем собрала свои письменные принадлежности в коробку, намереваясь взять ее с собой в заброшенный кабинет ныне покойного виконта Бриджертона. Выглянув в коридор и убедившись, что он был пуст, ты покинула свою комнату и направилась в западное крыло.

* * *

Тебе было семнадцать, когда ты впервые встретила лорда Бриджертона. Тебя еще не успели выбросить на рынок невест, а Тамару только-только выдали замуж за сербского барона Стипе Мордрича. Он был настолько влюблен в твою сестру, что был готов потакать всем ее капризам. И капризам ее младшей сестры. Вы со Стипе подружились ещё до его свадьбы с Тамарой, ваша дружба, разумеется, имела пристойный характер и послужила одной из многих причин этого во всех отношениях счастливого брака. Удачное замужество сестры позволило отсрочить твой дебют на пару лет, а богатство зятя заметно повысило твой рейтинг среди невест. Твои туалеты сделались более разнообразными и изысканными, а круг знакомств заметно расширился. Проживание с замужней сестрой-опекуном позволяло тебе большую часть времени находиться без компаньонки, а иногда и вовсе проводить время среди джентльменов. В сопровождении зятя, разумеется, но это все равно представлялось не слишком-то приличным поведением в лондонском обществе. Но у Стипе был легкий нрав и близкое тебе стремление нарушать неписанные правила. А ещё он слыл чудаком, однако чудаком, пользующимся уважением, и это уважение служило для тебя защитой от нападок особо консервативных членов высшего света.

Впрочем, в дискуссионном клубе, куда ты уговорила его взять тебя с собой, появление молодой девушки из приличной семьи, наделало бы столько шума, что даже положение Мордричей не спасло бы вашу семью от скандала. Однако и в этот раз ваше со Стипе озорство победило здравый смысл. У тебя появился мужской костюм: хлопковый жилет, сюртук, полосатые брюки и котелок. Волосы ты спрятала под головным убором. Галстука не нашлось, зато из твоего переднего кармана свисала цепочка карманных часов.

«Настоящий джентльмен среднего класса», — рассматривая тебя в мужском наряде, приговаривал Стипе, явно довольный своей находчивостью.

«Не слишком-то модный этот твой джентльмен», — замечала ты, переживая, как бы плотно сидящие брюки не выдали в тебе женщину. Однако фигура у тебя была угловатая, а черты лица, не обрамленные мягкими локонами волос, можно было приписать и миловидному юноше.

«Если будешь одета слишком хорошо — привлечешь внимание, — с улыбкой парировал Стипе, определенно вдохновленный своей задумкой. — Держись рядом, но не выдавай нашего близкого знакомства, иначе мне придется представить тебя своим товарищам».

Тебе не улыбалась перспектива изображать из себя мужчину в разговоре с другими мужчинами. Да и вряд ли это было возможно — голос непременно выдал бы тебя.

По словам Стипе, в Лондоне сложилась активная дискуссионная культура. Сообщества дебатов поначалу привлекали в основном студентов, но вскоре в число слушателей и активных участников стали входить промышленники и ученые, писатели и художники, музыканты и драматурги. Во время дебатов можно было завести полезные знакомства, заявить о себе и почувствовать себя полноценным членом сознательного общества, беспокоящегося о будущем нации и страны. Именно от Стипе ты узнала о том, что среди таких дискуссионных сообществ стали появляться объединения, которые работали над трактатами о расширении прав женщин. Первыми участницами таких сообществ стали богатые вдовы и незамужние леди. Позже к ним присоединились угнетенные женщины и те, кто ввиду различных обстоятельств были вынуждены зарабатывать собственным трудом, но вопреки всему разглядевшие в этом благость, а не наказание. На таких дебатах собирались и мужчины: просто любопытствующие, прогрессивные молодые люди, ратующие за равноправие, оппозиционеры, мужья и братья, сопровождающие своих жен и сестер, студенты с открытыми сердцами и, конечно же, насмешники.

Кем были старшие братья Бриджертоны, рядом с которыми ты случайным образом заняла свое место, отделившись от Стипе, — ты точно не могла сказать. Возможно, теми, кто любил одним глазком заглянуть за ширму приличного и понятного, а затем со спокойной совестью вернуться к привычному положению дел, еще более убежденными в незыблемости и правильности установленного порядка. Два местных франта в щегольских цветных жилетах и дорогущих сюртуках довольно громко переговаривались между собой, время от времени умолкая и прислушиваясь к выступающей на трибуне даме. Один из них — тот, что меньше болтал и чаще хмурился — был виконтом и, по рассказам Тамары, однажды даже танцевал с ней. Однако приятных воспоминаний об этом танце он не оставил. Сестра говорила, что приглашать дебютанток его принуждала виконтесса, оттого с девушками он был учтив, но неизменно холоден. Его грубость обычно оправдывали его высоким положением и той ответственностью за большую семью, которую он взял на себя после ранней кончины отца. О втором брате, который выглядел чуть более расслабленно и небрежно, ты знала еще меньше, кроме того, что он, как и старший, как и Стипе, окончил Итон, а затем и Оксфорд.

… — я предлагаю на рассмотрение этого собрания радикальную идею о том, что женщинам не следует полагаться в своем образовании на то, что случайно перепадает им от мужей и братьев… — говорила выступающая.

— Как тебе, а? — усмехнулся младший Бриджертон, хлопнув брата по груди. — Дафна в Мертон-колледже!

Старший наградил его притворным укоряющим взглядом.

— Дафна Бриджертон, магистр вышивания?

— Область ее научных интересов составляли бы пирожные и ленты.

— Много лент!

— Ох, это отвратительно! — вдруг громко брякнула ты, и, испугавшись, едва удержалась, чтобы не зажать рот ладонью.

Несколько слушателей обернулись и неодобрительно взглянули на тебя, решив, что твоя реплика относилась к зачитываемому с трибуны трактату. Бриджертоны тоже за��етили тебя, но в отличие от остальных верно истолковали смысл твоего комментария.

— Вы что-то сказали? — весьма любезно в сложившихся обстоятельствах обратился к тебе тот брат, что не был виконтом.

Опустив голову и постаравшись сделать свой голос грубее, ты ответила:

— Прошу прощения, милорды, просто вы застали меня врасплох своим невежеством.

Как только ты это сказала, ты внутренне сжалась. Ведь разговор сошел бы на нет, если бы ты просто принесла свои извинения. Но упрямая натура брала своё, и ты выступила в защиту некой Дафны, о которой столь насмешливо высказались высокомерные братья Бриджертоны.

Один из них, тот, что обратился к тебе, задорно рассмеялся, но другой веселья брата не разделил.

— Невежеством? — переспросил он.

«Не отвечай! Не отвечай!»

— Именно!

«Черт!»

Тебя понесло.

— Загнав женщин за фортепиано и кольца для вышивания, вынудив их стать декорациями к вашим блистательным жизням, вы насмехаетесь над тем, кем они являются, над тем, кем вы их сделали! Вам кажется забавным их рвение получить от жизни что-то большее, нежели то, что вы им предлагаете!

Виконт нахмурился:

— А вы, собственно…

— Простите, сэр, если наши подтрунивания над любимой сестрой так задели ваши чувства, — миролюбиво произнес его брат. — Поверьте, Дафна обожает и вышивать, и играть на фортепиано. Никто не сможет принудить её к чему-либо. Разве что, наша дорогая матушка…

— А мы знакомы? — грубо спросил виконт, не сводя с тебя пристального взгляда.

— Не припоминаю, чтобы я заводила… заводил столь неприятное знакомство.

В следующий момент произошло сразу несколько событий. Сначала все присутствующие в помещении взорвались овациями, поскольку выступающая активистка завершила свой доклад. Затем ты почувствовала, как кто-то сзади дернул тебя за рукав. Обернувшись, ты увидела Стипе, делающего тебе недвусмысленные знаки умолкнуть. Когда ты вновь взглянула на братьев, то увидела на их лицах удивление и осознание, которое неотвратимо настигло их обоих в один и тот же момент.

— Так вы женщина! — в замешательстве воскликнул виконт.

Его брат разразился хохотом.

— Господи, помилуй! И в самом деле!

Тут уже Стипе ничего не оставалось, кроме как вступить в игру и объясниться перед потешающимися джентльменами. Он водил давнее знакомство с Бриджертонами, оттого история с переодеванием не показалась братьям такой уж вопиющей насмешкой над обществом. Вероятно, им обоим был известен озорной нрав Мордрича и его склонность к розыгрышам.

— Отрадно знать, что хоть кто-то из нас не утратил былого задора, — с улыбкой отметил Бенедикт, тот самый брат, который так громко смеялся над тобой. Теперь вы были представлены друг другу, что, в общем-то, не добавляло тебе особой радости. — Миледи, позвольте заметить, мужская шляпа вам очень к лицу.

— И всё же есть границы дозволенного, Мордрич, — строго, но в целом дружелюбно добавил от себя виконт. — Сколько девочке лет? Пятнадцать?

— Семнадцать, — мы со Стипе ответили одновременно, только я вложила в ответ всё своё имеющееся пренебрежение.

— Если ты будешь и дальше так шутить, — с нажимом продолжал виконт, — то непременно создашь ей большие проблемы с поиском жениха. Поверь мне, у меня четверо сестер…

— Вот ведь бедняжки! — прошипела ты, и ваши с виконтом взгляды пересеклись.

— …и к счастью, все они прекрасно воспитаны, — недовольно заметил он.

— Что, хотелось бы напомнить, вовсе не является твоей заслугой, дорогой братец, — напомнил Бенедикт. — Думаю, наша Элоиза умрет от зависти, узнав о смелой выходке мисс Т/Ф.

Реакция виконта оказалось куда более бурной, нежели предполагал шутливый тон беседы.

— Не вздумай рассказать ей, болван! — взвился он. — Иначе она непременно захочет повторить эту выходку!

— И что в этом такого? — с вызовом поинтересовалась ты, сделав шаг ему навстречу.

Лицо мужчины сделалось совсем уж суровым. Каждое последующее слово он ронял с тяжестью топора гильотины.

— А то, что молодая леди из приличной семьи должна быть образцом воспитанности и благоразумия, а не объектом осуждения и насмешек. Ей не следует позорить своих родственников спектаклями с переодеваниями, разыгранными перед взрослыми мужчинами в месте, где ей быть не положено!

— Ох, Тони, сбавь-ка обороты, — вмешался Бенедикт. — Это же просто невинная шутка.

Ты почувствовала, как Стипе благоразумно оттесняет тебя назад, поближе к себе.

— Мне кажется, Бриджертон, ты уже…

— А мне кажется, — перебила его ты, — что молодому образованному человеку из приличной семьи не пристало кичиться своей ограниченностью. И, милорд, — тут ты изобразила неуклюжий реверанс, — какое же счастье, что я не ваша сестра!

Так это и случилось. Так и было развязано эта затяжное и непримиримое противостояние.

[Часть третья]

#bridgerton x reader #bridgerton x y/n #anthony bridgerton x you #anthony bridgerton #bridgerton #jonathan bailey #jatefate

7 notes · View notes

russian-imagines · 2 years

Text

Free as a bee (Anthony Bridgerton x Reader). Part 1

Представь, что по глупой случайности ты оказалась скомпрометирована виконтом Бриджертоном. Чем это грозило тебе? Разумеется, грандиозным скандалом, способным раз и навсегда уничтожить твою репутацию, либо… наспех состряпанной помолвкой с самым ненавистным мужчиной на свете.

Часть один. Виконт, который опорочил тебя

— Ох, раздери меня черти, если я когда-нибудь соглашусь на это! — гневно воскликнула ты, уперев кулаки в бока.

— Т/И! — сестра ужаснулась твоим грубым словам, брошенным в присутствии виконта Бриджертона, его матери, а также Порции Фезерингтон, сопровождавшей хозяйку поместья на прогулке.

Однако в эту минуту тебе было не до любезностей и благозвучия, а бросив взгляд на виконта, сохранявшего невозмутимость, ты и вовсе рассвирепела.

— Это в ваших же интересах — защищать наши репутации! — ты со стыдом расслышала жалобные нотки в своем голосе. Леди Бриджертон и Тамара смотрели на тебя с одинаковым выражением беспокойства, доброты и сочувствия.

— Но не в интересах миссис Фезерингтон, — холодно заметил виконт.

— Прошу прощения? — взвилась оскорбленная дама. Она ткнула пальцем в сторону особняка: — Любой желающий мог видеть вас из гостевого крыла дома!

Ты оглянулась:

— А вот и не…

— Т/И, помолчи! — прервала тебя Тамара, с недовольством оглядывая безвозвратно испорченный подол твоего нового дневного платья. — Почему ты вообще оказалась здесь без сопровождения?

— Я хотела осмотреть сады в одиночестве.

Леди Бриджертон вздохнула:

— Порция права, Энтони.

Она и виконт обменялись многозначительными взглядами, и тебя затошнило от мысли, что теперь, кажется, ничего нельзя было изменить.

— Я знаю, — отозвался лорд Бриджертон. Его голос был начисто лишен каких-либо эмоций. — Я допустил ужасную оплошность, о чем сожалею. Дело решеное. Объявим о помолвке сегодня за ужином.

— Нет! — завопила ты, окончательно переходя все границы приличия. Дамы вздрогнули, однако виконт не шелохнулся. Его непримиримый вид заставил тебя отступить на шаг, но не сдаться.

— Вы печетесь только о своем добром имени!

— Дорогая, да он оказывает вам и вашей семье огромную услугу, — злорадно усмехнулась миссис Фезерингтон. — Самый завидный холостяк последних пяти сезонов был сражен простушкой из Сомерсета. Уислдаун будет в восторге.

— Если бы вы только имели репутацию женщины, умеющей держать язык за зубами, мне бы не пришлось вести эти унизительные разговоры! — горестно воскликнула ты, стараясь не зацикливаться об ее словах о простушке из Сомерсета.

Тебе было известно о том, что миссис Фезерингтон имела троих весьма посредственных на вид незамужних дочерей. Для таких мамаш виконт Бриджертон был самой сладкой, но почти несбыточной мечтой. Ты полагала, что эта пренеприятная проворная леди была уверена в том, что ты нарочно вынудила виконта скомпрометировать тебя, а теперь в тайне праздновала оглушительную победу, разыгрывая из себя святую невинность.

Боже, а ведь твой первый сезон начался только две недели назад!

— Побеспокойтесь лучше о своей репутации, дорогуша, — вспыхнула миссис Фезерингтон. — Прямо сейчас вы находитесь на грани её полного краха. Думаете, вам удастся сохранить секрет, подобный этому?

— Но мы не можем пожениться из-за того, что виконт боится пчел! — горестно воскликнула ты, готовая вот-вот разреветься от досады. — Это была всего лишь пчела!

— Довольно! — неожиданно прогремел голос лорда Бриджертона. Ты невольно прикусила губу, потому что несмотря на всё твоё бесстрашие, грозный вид виконта внушал тебе некоторые опасения. Ведь нельзя было сказать, что он был очень уж счастлив, оказавшись перед необходимостью жениться на тебе. А ещё прямо сейчас ты выставляла его глупцом, испытывавшим страх перед насекомыми. Хотя, например, леди Бриджертон восприняла историю с пчелой с печальным пониманием. Но она была женщиной, а значит ей не возбранялось пугаться даже собственной тени в солнечный полдень.

Виконт бросил мрачный взгляд на стоящих напротив вас дам и, кивнув в твою сторону, он обратился к ним:

— Вы не возражаете?

Его мать и твоя сестра покорно отступили от вас и отвернулись, предоставив вам возможность переговорить с глазу на глаз. Однако миссис Фезеренгтон не последовала за ними, и леди Бриджертон пришлось вернуться и буквально, утащить ее за собой.

Виконт опустил голову, и ты посчитала это прекрасной возможностью, чтобы заговорить первой.

— Но вы ведь не желаете брать меня в жены!

— Как проницательно с вашей стороны, мисс Т/Ф, — съязвил виконт, сложив руки за спиной. — Разве вы хотите быть моей женой?

— Разумеется, нет, милорд! — выпалила ты, все еще в тайне надеясь, что он не зря затеял эту приватную беседу, что у него появился план, включающий в себя верный способ избежания нежелательного брака. — Мало того, что сама идея быть вашей виконтессой приводит меня в ужас, так еще никто не поверит в то, что вы захотели жениться на мне по своей воле. Все будут думать, будто я ухитрилась поймать вас в свои сети.

Лорд Бриджертон наградил тебя странным взглядом, значения которого ты не сумела разгадать. Он был хорош собой, оттого самодоволен, но при этом строг и всегда излишне напряжен. В твоем присутствии виконт делался совсем уж невыносимым, однако сейчас казался скорее уставшим, нежели раздраженным.

— Кроме того, — совсем тихо пробормотала ты. — Я не планировала выходить замуж ни за вас, ни за кого-либо еще.

В его темных глазах, обращенных к тебе, промелькнула искра интереса.

— Стало быть, вы планировали вести жизнь старой девы?

— Именно, — с вызовом ответила ты.

— Что же, я могу это понять, — задумчиво произнес он, потерев подбородок. — На свете найдется не так уж много смельчаков, готовых нести бремя супружества с вами.

— Зато поток глупых девиц, считающих вас крайне удачной партией, кажется бесконечным, — процедила ты. — Вы отозвали меня в сторону, чтобы продолжить оскорблять, милорд?

С неприязнью ты заметила в дрогнувших уголках его губ намек на издевательскую улыбку.

— Что вы, миледи, — елейным голосом отозвался виконт. — Для этого у нас с вами есть целая супружеская жизнь.

Твое лицо искривила гримаса отвращения.

— Вы невыносимы! Разве не в ваших силах напугать миссис Фезеренгтон так, чтобы ей и в голову не пришло болтать о случившемся?

— Вы весьма наивны, раз думаете, что кто-либо в этом мире способен напугать даму, выводящих в свет сразу троих своих дочерей вот уже второй год подряд.

Ты почувствовала, как твое горло сжалось в предчувствии неотвратимости ужасного будущего, которое уготовила тебе судьба. Прижав ладони к пылающим щекам, ты отвернулась.

— Это необходимо было сделать, чтобы избавить всех нас от пересудов, — напомнил виконт, и тебе показалось, что голос его немного смягчился. — Я не верю, что миссис Фезеренгтон сможет держать рот на замке.

Ты также не верила в это. Слишком скандальная картина предстала перед взором этой дамы: дебютантка сезона в объятиях закоренелого холостяка и повесы Энтони Бриджертона.

— Может быть, я и забочусь о своем добром имени, но вместе с этим я пекусь и о вашей чести, — напомнил виконт, и это замечание ввергло тебя в отчаяние.

Сжав руки в кулаки, ты обернулась, встретив на себе его твердый взгляд.

— Я бы непременно оценила вашу порядочность, не будь вы виновником всего произошедшего с нами, милорд.

— Вы были здесь без сопровождения, что само по себе является недопустимым для молодой леди, — строго возразил он.

— Никто не узнал бы этом, если бы вы, столкнувшись со мной, развернулись и пошли прочь! — возразила ты.

— Отчего я должен прятаться от вас в саду собственного поместья? Не оттого ли, что вы настолько легкомысленная особа, что нагло пренебрегаете всеми нормами поведения в обществе? — не желал отступать он.

— Вы отвратительны!

— Как и вы. А раз так, значит, мы вполне подходим друг другу, — отрезал Бриджертон. — Я женюсь на вас. И вы не в том положении, чтобы отказываться.

Больнее всего было осознавать, что его слова о твоем положении были жестокими, но правдивыми. Своим решением поступить как джентльмен виконт избавил тебя от участи стать падшей женщиной и быть с позором изгнанной из светского общества. Однако даже добрые дела он совершал с таким высокомерием и издевкой, что хотелось бежать от такого добра без оглядки, теряя туфли.

Вздернув подбородок, ты шагнула к нему с намерением оставить последнее слово за собой.

— Вы правы, мое нынешнее положение обязывает меня дать вам согласие. И я даю его. Но вместе с тем, я хочу, чтобы вы знали: до самого конца своей жизни я буду рассматривать наш брак не как спасение, а как наказание, а вас — как человека, который сначала сделал все, чтобы опорочить мою честь, а затем ради акта самолюбования снизошел до того, чтобы спасти. Запомните, я никогда не буду ощущать себя обязанной вам!

Виконт дернул подбородком и сдержанно улыбнулся в ответ. Многие женщины назвали бы эту улыбку приятной, может, даже соблазнительной, но только не ты. Он собирался что-то сказать, но затем вдруг перевел взгляд на дам, оставивших вас наедине, и сомкнул губы. Озабоченные опасным тоном вашей беседы женщины приблизились, решив, что вам было дано достаточно времени для личной беседы. Наверное, Тамара и леди Бриджертон подумали, что если оставить вас наедине еще на какое-то время, все может закончиться отказом виконта жениться на тебе.

— Полагаю, день выдался излишне… волнительным, — миролюбиво начала леди Бриджертон с печальной, но все же доброй улыбкой, предназначавшейся главным образом тебе. — Предлагаю всем вернуться в дом и как следует отдохнуть перед ужином. А тебе, Энтони, — она взглянула на сына, — следует послать твоего камердинера за помолвочным кольцом.

— Если дело с помолвкой можно считать решенным, — с ехидцей заметила миссис Фезерингтон.

Все с удивлением воззрились на нее, даже ты, хотя, видит бог, ты была последней, кто хотел бы считать вашу с виконтом помолвку решенным делом.

— Давайте-ка проясним одну вещь, — тон лорда Бриджертона, с которым он заговорил, исключал любой протест и неповиновение. — Я публично заявил, что женюсь на мисс Т/Ф. Я человек слова. Любые сомнения в моих намерениях я буду считать оскорбительными, — с этими словами он развернулся и пошел прочь по направлению к дому. Покачав головой, его мать последовала за ним. Ты пропустила Тамару вперед и вместе с миссис Фезерингтон вышла на дорожку, пролегавшую между кустов гортензии.

— Удачное направление полета выбрала ваша пчела, не так ли, мисс Т/Ф? — понизив голос, обратилась к тебе она. — Отныне вам следует вышивать пчел на всех ваших платках.

— Поверьте, миссис Фезерингтон, я бы предпочла, чтобы от ее укуса действительно можно было бы умереть, как того опасался виконт, — буркнула в ответ ты, игнорируя строгий взгляд сестры, брошенный на тебя через плечо.

— Вы измените свое мнение, когда станете хозяйкой его дома, — со знанием дела заявила женщина.

Да что же такого особенного было в нем и в его проклятом доме?

* * *

Как мало мы обычно ценим свое текущее положение дел, вспоминая прошлое и с надеждой заглядывая в будущее. Если бы кто-то спросил тебя утром о том, считаешь ли ты себя счастливой, ты бы непременно погрузилась в пространственные рассуждения о несовершенстве и недостатки того или иного аспекта твоей повседневной жизни. Но теперь, когда глупая пчела встретила смерть на твоей груди и заодно погубила все твои надежды, которые ты питала относительно своего будущего, ты думала о том, что отдала бы все на свете, чтобы вернуться в те беззаботные утренние часы, когда ты была еще свободна от всяких обязательств и жила в предвкушении удивительных приключений, которые готовила тебе судьба.

Этим утром ты была беспечной. Раззадоренной после нелегкой победы в настольной игре, изготовленной к юбилею короля Георга Третьего, поучаствовать в которой тебя пригласила Элоиза Бриджертон, молодая леди, которая, как и ты, в этом году открыла свой первый сезон. Как и ты, она была не слишком этим вдохновлена, отчего сразу же снискала твое безграничное уважение. Ты даже поделилась с ней своим тайным видением происходящего, назвав сезон ярмаркой великосветских содержанок, чем заставила ее хихикать до слез и быть отчитанной леди Бриджертон.

— Я надеюсь, ��еди Уислдаун услышит об этом и о��аглавит так одну из своих статей, — мечтательно протянула Элоиза, вместе с тобой наблюдая за тем, как ее старшие братья устанавливали по периметру двора кованые воротца для игры в Пэлл-мэлл.

— Вы знаете, я не больно-то жалую Уислдаун с тех пор, как она сравнила меня с испорченной фисташкой, когда я появилась в своем новом платье на скачках, — хмыкнула ты, очевидно лукавя, ведь, как и все в этом городе, ты ловила каждое слово неизвестной писательницы.

— По крайней мере, она не написала о вас: «Если бы на херувимов надевали платья, то это непременно были бы платья Элоизы Бриджертон».

Однако вы обе согласились, что особенно жестока леди Уислдаун была по отношению к девицам Фезерингтон, на разные лады высмеивая их наряды. Надо отдать должное, что основной критике подвергался вкус их матери и только потом мастерство модистки и неумение дочерей противостоять материнской погоне за модой.

Видит бог, ты сделала все, чтобы этот день не ознаменовался очередным столкновением с хозяином поместья. В танцевальной зале ты держалась противоположного угла. Когда он беседовал с дамами, ты играла в карты. Потом пряталась под навесом летней веранды, наблюдая из своего укрытия за тем, как Дафна Бриджертон привлекает новых игроков к их семейной игре. Тебе хотелось сыграть с ними, но там, разумеется, был и виконт, очевидный фаворит, и тогда ты решила сбежать под шумок в знаменитые сады Обри-холла, чтобы насладиться одиночеством и цветами. Если бы ты вернулась в дом, тебя непременно бы вовлекли в круг молодых леди, пишущих письма своим друзьям и знакомым. Или, что хуже, — заставили заняться вышивкой.

Позже ты узнаешь, что прямо во время финала игры шаловливый пес сестер Шеффилд, не выдержав многочасового нахождения на привязи, сорвался с поводка и помчался к Энтони Бриджертону, который в этот момент как следует прицеливался молотом, дабы совершить свой последний удар, суливший ему безоговорочную победу. Ньютон — именно так сестры назвали пса — схватил мяч в зубы и помчался в сторону садов с такой прытью, что виконт даже не сразу заметил исчезновение мяча и ударил молотом по пустому месту. Таким образом, игра была завершена без объявления победителя. Во-первых, потому что финальный удар было нечем совершить, а во-вторых, — некому, ведь взбешенный лорд Бриджертон, сопровождаемый хохотом младших братьев и сестер, понесся вслед за псом, извергая из себя затейливые проклятья.

Потом Элоиза расскажет тебе, что слуги нашли пса на берегу пруда, мокрого, но ужасно счастливого, а вот мяч, увы, так и не был обнаружен. Гнев, испытываемый по отношению к собаке, подвел виконта, пустив его по ложному следу — прямо навстречу тебе, неспешно прогуливающейся в тени садовых деревьев. Вы сделали все, что было в ваших силах, дабы избежать серьезного столкновения, которое могло бы привести к каким-либо травмам, однако падение было неотвратимым. Виконт остановился на полном ходу, резко выбросив руки вперед, чтобы, очевидно, оттолкнуть тебя, потому что это было естественной реакцией на внезапно возникшее на пути препятствие. Бах! — с горящими глазами, словно все еще продолжая погоню за Ньютоном, он повалился назад и приземлился прямо на задницу возле скамьи. С секундным промедлением ты плюхнулась следом в травяную перину. Хотя бы в чем-то тебе повезло в этот день, пусть и довольно трудно было назвать твое мягкое приземление таким уж большим везением.

— Господи, вы! — воскликнул виконт, когда первый шок отступил. В этом его «вы!» отвращение звучало куда громче, чем удивление и испуг.

— Вам, должно быть, голову напекло! — в том же тоне отозвалась ты, с возмущением глядя на него.

Подскочив на ноги, Бриджертон одернул полы фрака и протянул тебе руку таким стремительным движением, как будто намеревался нанести удар, а не оказать помощь. Ты перевела взгляд с его лица на свои саднящие ладони в грязных перчатках и обратно.

Его лицо не выражало ничего, кроме смиренной обреченности, будто учтивость по отношению к тебе воспринималась им как досадная обязанность джентльмена.

— Прошу прощения за случившееся, миледи. И позвольте помочь вам.

Подобрав платье, ты сместилась и встала на колени. Затем, проигнорировав протянутую виконтом руку, поднялась на ноги, с ужасом разглядывая следы земли и травы на подоле.

— С вами все хорошо? Вы не ушиблись? И где, собственно, — Бриджертон с тревогой огляделся по сторонам, — ваша компаньонка?

Впрочем, он успел догадаться прежде, чем ты ответила.

— Вы здесь без сопровождения! — от возмущения он даже отступил на шаг. — Ох, да вы настоящая угроза покоя светского общества! А моя неразумная младшая сестра желает во всем походить на вас!

Ты в ярости всплеснула руками:

— Неудивительно, лорд Бриджертон! Неужели она должна желать быть похожей на такого грубияна, как вы? Это вы сбили меня с ног! Вы угроза покоя!

— Вас не должно было быть здесь!

— Вы запрещаете мне?

— Я вовсе не… — тут виконт неожиданно умолк, глядя куда-то чуть левее твоего лица.

Ты обернулась, но ничего не обнаружила, и, отмахнувшись от какого-то насекомого, вновь зло посмотрела на Бриджертона.

— Послушайте, я знаю, что вы…

— Пожалуйста, только не двигайтесь, — прошептал он, и этот затравленный шепот заставил тебя заметить кое-что, чего ты не замечала до этого самого мгновения. Лицо виконта было мертвенно бледным, словно прямо сейчас он переживал сердечный приступ.

Ты открыла было рот, чтобы спросить, что происходит, как он с нажимом повторил:

— Прошу вас, не шевелитесь!

И, конечно, первое, что ты сделала, — начала вертеть головой.

Его иррациональный страх и твое неповиновение — вот, что привело вас к чудовищному происшествию, которое носило название «предложение руки и сердца».

Воцарилась тишина, прерываемая лишь мягким гудением. Глаза виконта неотрывно следили за навязчивым насекомым, наблюдая, как оно летает вокруг твоей шеи. Это была всего лишь безобидная пчела, но, казалось, вся жизнь пронеслась перед глазами лорда Бриджертона.

Спустя несколько часов, когда это ужасное утро было уже пережито, ты с волнением размышляла: если виконт так боялся укуса пчелы, почему в тот момент, когда ты отмахнулась от нее, он наоборот подался вперед, навстречу тебе?

Ты отступила, однако он как завороженный последовал за тобой.

— Бога ради, перестаньте! — прошипела ты. — Это всего лишь… а, ой!

Пчела вонзила свое жало в нежное место за твоим ухом, и это было чертовски больно. Ты схватилась за шею, а мертвая пчела свалилась вниз, повиснув на вороте платья. Прежде чем ты успела смахнуть ее на землю, Бриджертон с силой схватил тебя за плечи. В этот момент ты увидела выражение его лица и по-настоящему испугалась.

— Вы… вы… Господи! — шептал он в ужасе, при этом, его губы, казалось, совсем не двигались.

Какое-то время вы едва ли не боролись: ты выворачивалась, лиф платья цеплялся за лацканы его фрака, рукава окончательно измялись. Вы оба пребывали в чудовищном смятении. На самое главное — тебе было чертовски страшно, потому что ты думала, что виконт натурально тронулся умом.

— Да что с вами такое? Вы собираетесь убить меня? — трепыхалась ты, в попытке вырваться. Пчелиный укус ныл и горел огнем, и только он занимал все внимание Бриджертона, а вовсе не то, какими оскорбительными и непотребными были его действия по отношению к тебе.

— Вы, угомонитесь, наконец, или нет? — сердито прошипел он, на мгновение поднимая свой взгляд на твое лицо.

Ты обомлела от его наглости и замерла, и виконт, очевидно, приняв это за акт смирения, обхватил твое лицо ладонями и вынудил тебя повернуть голову в сторону, чтобы самому увидеть укус. В следующий момент дрожащими пальцами он уже вытащил пчелиное жало и отбросил его в сторону.

— Ах! — вспыхнула ты, не зная, куда деться от ужаса и стыда.

Одна рука виконта переместилась на твою шею, другой он рывком достал из кармана носовой платок.

— Да что вы, собственно, себе…

— Замолчите! — рявкнул Бриджертон. — Нужно выдавить яд!

В это мгновение ты словно очнулась от наваждения и с силой схватила его руку, стараясь отнять ее от своей шеи.

— Отстаньте от меня! Это всего лишь пчела!

— Пчелы вполне достаточно!

— Для чего? — проорала ты.

— Для того, чтобы убить вас!

Во второй раз за столь короткое время ты лишилась дара речи. Виконт точно спятил! Не выдержал бремени ответственности, взваленной на него еще в те времена, когда он был совсем юн, и вот пожалуйста…

Бриджертон приложил платок к твоей шее и стал надавливать пальцами вокруг того места, где предположительно находился злосчастный укус. Ваше дыхание сталкивалось, а лица находились настолько близко, что едва не соприкасались.

Набрав в грудь побольше воздуха, ты медленно выдохнула и как можно более рассудительно произнесла:

— Милорд, пчелы не убивают. В Сомерсете сестра делала мне примочки от укусов не меньше дюжины раз, и, как видите, я живее всех живых.

— Плевать, что было в Сомерсете, — грубо отрезал виконт. — Быть может, ваши провинциальные пчелы и не опасны, но…

Очередной оскорбительный намек в твой адрес окончательно разозлил тебя. С силой, которая так или иначе, сумела застать Бриджертона врасплох, ты сумела вырваться из его тисков. Но из-за внезапно возникшей свободы ты потеряла равновесие, и — как и несколькими минутами ранее, во время вашего столкновения, — взмахнув руками, собиралась вновь повалиться назад. Однако в этот раз виконт твердо стоял на ногах, и будучи полностью сосредоточенным на тебе, он успел схватить тебя за локоть и притянуть к себе. Его другая рука с платком легла на твою талию, вы столкнулись носами, замерли… и именно в таком виде вас и застали достопочтенные лондонские матроны.

Так это и случилось. Так захлопнулись двери твоей тюрьмы. [Часть вторая]

#jatefate #bridgerton #anthony bridgerton #jonathan bailey #anthony bridgerton x you #bridgerton x y/n #bridgerton x reader #anthony bridgerton x female reader

6 notes · View notes

russian-imagines · 2 years

Text

I LOVE THIS 😭😭😭

Bridgerton on Twitter

586 notes · View notes

russian-imagines · 3 years

Text

Five Dates (Bucky Barnes x Reader). One shot

Новости были хорошими. — Никаких признаков потрясения, — сообщила ты, сбросив вызов и ободряюще улыбнувшись. Баки окинул тебя скорбным взглядом. Тебе этот взгляд не понравился, но ты понимала, чем он вызван. — Ты хотела сказать, сотрясения? Ты убрала телефон в карман и опустилась на скамейку рядом с ним, в непринуждённой манере поджав под себя ногу. Неподалёку от вас жарили мясо и сосиски, варили шоколад. Мимо прошли две школьницы с одним на двоих коконом сахарной ваты. В руке каждая из них сжимала по айфону, соревнуясь в мастерстве записывания видео на селфи-камеру. — На нагнетай, — посоветовала ты Баки. — У тебя просто хорошая реакция. Не хочешь, кстати, попрыгать через молочные бутылки и выиграть приз? Ты указала в сторону ярмарочной арки, но всё, чего ты добилась, — это всё тот же скорбный взгляд. Когда вы шли сюда, то миновали тир и площадку, где бросали кольца. Ещё был шатёр, перед которым две девушки медленно извивалась в танце, а мужчина с тюрбаном на голове играл на флейте. Без Дома Призраков и лотка жареной кукурузы, конечно же, тоже не обошлось. — Может заглянем в «Галерею Уродов»? — безо всякой надежды снова попыталась ты. — Захочу поглазеть на уродов — посмотрю в зеркало, — отрезал Баки, и ты прыснула в кулак. Смешно было, главным образом, потому, что Баки как раз уродом-то и не был. Его первое свидание было с рыжеволосой официанткой Келли. Она работала в кафе у его дома. Вскоре они уже раскланивались, как добрые знакомые, шутили, а потом даже начали оценивающе поглядывать друг на друга. Это был хороший знак. Баки, очевидно, обратил внимание на ее ноги, на то, как униформа обтягивала бедра, когда она наклонялась или поворачивалась. А ещё Баки заметил, что ты это заметила. Ну а потом от волнения он взял и выдал ей всю свою подноготную: психотерапевт дважды в неделю, необходимость социализации, никаких свидания с сорок третьего. Затем была девушка в спортивном зале, где он медитировал, стоя в планке. Высокая мамзель, которая отдавала предпочтение розовым эластичным топикам и черным велосипедным шортам. Смотрелась она в таком наряде смешно и круто одновременно. Баки понравились книги, которые она читала, крутя педали стационарного велосипеда. Не «50 оттенков серого», а романы Джона Ирвинга или Эллен Джилкрист. Ему вообще нравились люди, которые много читали, главным образом, потому сам он не получил образования и тайно комплексовал на сей счёт. Он наивно полагал, что бессистемное чтение может заменить несколько лет в колледже. Блондинку в розовых топиках и черных шортах звали Агнесс. Баки страховал её, когда она выжимала штангу, лежа на спине. В какой-то момент его взгляды стали затуманенными, и он отвлекся. В какой-то момент она заметила его бионическую руку. С мулаткой Люси он долго переписыва��ся, но когда наконец решился пригласить её в кино, она узнала его и попросила разрешения сделать фотографию. Доктор Рейнор делала отметки, ты докладывала руководству. Джентльменский набор: система электронного слежения на ноге, планер, таблетки для сна и… Тиндер среди предустановленных приложений на смартфоне. У Барнса был испытательный срок — двенадцать месяцев на то, чтобы убедить твоих боссов снять браслет и сократить приёмы у психотерапевта до одного в неделю. Идею со свиданиями подкинула ты. «Никто не доверяет хмурым социопатам, Джимми. То ли дело старомодные сердцееды». «Понятия не имею, почему я иду у тебя на поводу», — ворчал Баки, примеряя шмотки в Supreme на Шестой авеню под твоим бдительным наблюдением. У него было строгое лицо, ему шли формованные вещи, да и бионическое плечо в пиджаках не слишком-то выпирало, но ты всё равно всё критиковала. «Слишком претенциозно». «Ну тупо же». «Ха-ха, вот это краля». «Снимай, это не твоё» Из-за узких джинсов вы зарубились насмерть. «Всё в облипку, яйца всмятку! — шёпотом возмущался Барнс, отказавшись покидать примерочную в таком виде. — Цыплячьи ноги. Я позориться не собираюсь!» Натуральная ржачка. «Ну так ты же у нас только грудные мышцы тренируешь, ножки-то нам лениво», — не без удовольствия издевалась ты. Компромиссы, компромиссы. Джинсы

вы оставили прямыми. В приталенном пиджаке с кожаными лацканами он выглядел рок-звездой. А уж в косухе он и вовсе казался объектом твоих влажных фантазий. В конце концов, твои труды приносили плоды. Баки — уличный стиляга с флегматичной рыбьей мордой, мистер-одно-свидание-и-только, передвигавшийся по улице, как топ-модель по-американски, только в режиме «Рама» — заимел привычку попивать по утрам сырный латте и скроллить ленту в Инстаграме. У него был абонемент в лучшем спортивном клубе. Он зарегистрировался в Clubhouse и обитал там в комнате людей с подорванным ментальным здоровьем. Но это для галочки. Для настроения он сидел в «Пятом стакане виски», комнате для тех, кто устал от серьезных спикеров и вдумчивых бесед. Иногда участники действительно пили пять или больше стаканов виски в прямом эфире. Барнс слушал аудиолекции об истории и смотрел бои UFC в компании бодрых пенсионеров в ближайшем баре. С ним здоровались соседи, продавщицы и баристы. С ним флиртовали совсем молодые девчонки и даже немного ты. Эти парни из сороковых были из другого теста. Ты знала об этом не понаслышке, ведь когда-то именно тебе поручили заниматься социальной адаптацией вдруг найденного во льдах Стива Роджерса. С Кэпом было сложнее. Никому прежде не приходилось иметь дело с замороженными национальными героями, и у вас на этот случай не имелось отработанного алгоритма. К тому же, Кэп был упрям, как осёл, и омерзительно положителен, как Иисус. Но и Баки тоже не был подарком. В отличие от Стива, у него за плечами имелось по-настоящему мрачное прошлое — основная тема его бесед с Рейнор, но запретная для вас с ним. Нельзя помочь человеку эффективно социализироваться, если постоянно напоминать о том, что он убийца. Прибавьте к этому просто бесконечный комплекс вины. Бессонницу. Иногда пассивную агрессию, иногда игры в молчанку, прогулы и безбожное вранье. Но ведь было ещё и то самое тёмное обаяние и старомодность, на которые велись все эти дамочки Несмешные шутки и низкий смех. Выразительное пренебрежение, нечитаемые взгляды. Тщательно маскируемый интерес ко всяким молодёжным штучкам и современным тенденциям. Подбородок лопатой. И эта бионическая рука… Да, Баки не был подарком, но… Влечение нельзя перекрыть, как вентиль, даже если это было не слишком-то профессионально с твоей стороны. Такие электрические волны генерирует сердце, а у сердца свои законы. Тем временем, отчёты Рейнор для АНБ всё чаще стали приобретать положительный оттенок. Баки достаточно быстро уяснил правила игры, и понял, что нужно делать, чтобы поскорее стать свободным гражданином. Например, да — идти у тебя на поводу. «Эта — последняя», — предупредил он, когда ты предложила сводить новую девушку в музей Кэпа. Всё по-честному, Лори — так её звали — с порога должна была заметить военные фотографии Баки, и это избавило бы всех от неловкости. Никаких неожиданностей. В самом деле, ну что могло произойти? Ну, скажем, Баки мог отпихнуть несчастную своей бионической рукой, когда на неё вдруг стала заваливаться баннерная конструкция. Реакция у него была, конечно, охренительная, а вот правильно рассчитывать силу получалось не всегда. Люди, в целом, привыкли к существованию Мстителей где-то там, где их пути никогда не пересекутся, но когда ты идёшь в музей, а там оживший с картинки друган Стива Роджерса начинает швыряться девушками направо и налево, — это уже совсем другой разговор, не так ли? Самое обидное то, что он был очень милым с этой самой Лори. Прямо сахарная глазурь на отравленном торте. Его тёмная сторона походила на подземное море, поверхность которого покрыта скальными породами и толстым слоем почвы. На этой почве растут цветы (у него классная белозубая улыбка, насмешливый прищур). Среди них можно гулять, и никому даже в голову не придет, что под ногами скрываются бездонные глубины. А они там действительно есть. И всегда были. Ты чувствовала его тайны каждым вздохом, видела их в каждой тени, ждала, что столкнешься с ними на каждом повороте. Они были здесь, вместе с ними, почти осязаемые, но всё равно недоступные тебе. — Ладно, не грузись, — ты махнула рукой. — У

меня для тебя новости. С какой начать? Как всегда, с плохой? Молчание. «Ну да, ну да, пошла я нахрен». — Между нами всё кончено. Знаю-знаю, — ты подняла руку, словно он собирался перебить тебя, — для тебя это такой удар! Ты ведь сильно привязался ко мне за время, что мы провели вместе. Но, друг, любой конец — это начало чего-то нового! Баки закинул ногу на ногу. Его лицо не отражало ни радости, ни расстройства. — Стало быть, никакой больше глупой трепотни? — уточнил он. — Так точно, сержант. Никаких забавных видосиков из ТикТока, магазинов одежды и барбершопов. — И свиданий? — Это и была хорошая новость. Будешь хмурым одиноким Белым волком, как и намеревался. С этой работой в АНБ тебя связывало столько надежд: статьи для «Scientific American Mind», страстно желаемое повышение, диссертация в обозримом будущем… Конец — новое начало, так? Однако теперь, когда твоя работа с Баки близилась к завершению, всё, чего ты желала — быть хотя бы немножечко причастной к его окончательной реабилитации в глазах общества, а самое главное — в его собственных глазах. И зачем только тебе это было нужно? Лицо Баки казалось замкнутым, почти суровым, только во взгляде светлых глаз сквозило что-то растерянное, задумчивое. Тебе сделалось грустно и немножко обидно от того, что он не выразил даже скупого расстройства по поводу вашего расставания. Собственно, а чего ты ожидала? Этот старый болван спал и видел отделаться от вашей конторы и раствориться среди безработных и оставшихся без лидера Мстителей. — Честно говоря, идея со свиданиями была не так уж и плоха, — вдруг сказал Баки. В уголках его губ затаилась улыбка. — Ой, да перестань, — отмахнулась ты, скрыв своё удивление столь резким переменам. — Нет, правда. Все девушки были очень милыми. Его хмурое лицо слегка просветлело, словно твоя беззаботная болтовня вызывала к жизни частицу его прежнего обаяния, потускневшего, как тускнеют шедевры искусства от времени. — Звучит так, будто ты сейчас добавишь «но». — Никаких «но». Честно. — И которая понравилась больше других? — растерянно поинтересовалась ты, не шибко-то желая знать ответ. — Может быть, она уже отошла от шока, и ты можешь попробовать пригласить её снова? — Больше всего мне приглянулась та, которая сразу знала, кто я такой. Ты ухмыльнулась, чувствуя, как твоя невозмутимость сдается под натиском смущения. Тебе не хотелось, чтобы какой-то дед думал, будто парочкой размытых фраз он может заставить тебя краснеть. — Это Рейнор что ли? Баки засмеялся своим магнетическим коротким смешком с ленцой. Весь этот треп о свиданиях застал тебя врасплох. Ты была расстроена тем, что вам с Баки предстояло разойтись разными дорогами, а ещё этим его никудышным настроением и неразговорчивостью. И тут надо же! — вялый пенсионерский флирт. Дай ему в руки баночку пива, так он, того и гляди, ещё пойдет вертеться перед тобой на турнике. И вот же досада — тебе эти смешные фантазии ужасно нравились. — Раз мой испытательный срок вот-вот подойдет к концу, и твоя работа со мной закончена, то мы могли бы… — Ты уверен? Я та ещё душнила, — выпалила ты. — Да, это мне уже известно. Впрочем, и я, как ты знаешь, не подарок вовсе. Ты всё-таки зарделась. Отвела глаза. Почти детское веселье охватило тебя, живое тепло побежало по телу. Казалось, что даже солнце начало светить не так, как прежде. Какой-то ясный спокойный голос запел внутри, и все крепнул и набирал силу. Разве не этого ты хотела, уговаривая его завести знакомство с той или иной симпатичной девчонкой? Чтобы однажды он взял и сказал: нет, Т/И, вообще-то, я хочу пойти на свидание с тобой. Ваши взгляды снова встретились, точно птицы задели друг друга крылом на лету. Вмиг стало все хорошо, все прекрасно, ты поняла: Баки действительно приглашает тебя на свидание. Настоящее свидание! Ну, раз так, то… — Может, хотя бы купишь мне жареную сосиску на палочке для начала, м-м-м?

#bucky barnes x you #bucky barnes imagine #bucky x reader #bucky barnes x reader #sebastian stan x you #sebastian stan imagine #sebastian stan x reader #jatefate

9 notes · View notes

russian-imagines · 4 years

Photo

My Best Friend’s Wife

[video]

105 notes · View notes

russian-imagines · 4 years

Text

Challenge (Raleigh Becket x Reader). One shot

Представь, что ты завсегдатай тренировочного центра. Все твердят, что борьба – это не женское увлечение, но для тебя это нечто большее, нежели странное хобби. В подростковом возрасте ты стала жертвой жестокого нападения и во избежание подобных инцидентов в будущем приняла решение записаться в секцию. Однажды в твою группу попадает новичок, который прежде тренировался в другом зале. Его умения впечатляют тренера, что обычно всегда был весьма скупым на похвалы. Райли довольно быстро вливается в вашу компанию, и, кажется, будто он нравится абсолютно всем. Кроме тебя. Умом ты понимаешь, что раздражение, испытываемое по отношению к Райли, вызвано чувством ревности и даже зависти. Но твои эмоции раз за разом берут верх. Ты не упускаешь ни одной возможности продемонстрировать новенькому свои таланты с области сочинения саркастических замечаний и задевающих самолюбие шуточек. К чести Райли, он реагирует на них с достоинством, и вместо взгляда, полного уязвленного самолюбия, ты всегда получаешь искреннюю улыбку и даже добрый смешок. И это раздражает тебя ещё больше. Со временем ты начинаешь замечать то, с какой особой старательностью обходишь Райли стороной, но при этом всегда выискиваешь взглядом его светлую макушку в толпе, держишь раздражителя в поле своего зрения. А ещё ты никогда не тренируешься с ним в паре, хотя всем очевидно, что ваш поединок был бы схваткой равных. Райли сильнее физически, но уступает тебе в гибкости и стремительности, однако ты по-прежнему отклоняешь предложение наставника встать в пару с новеньким. В глубине души ты понимаешь, что твоё беспокойство вызвано вовсе не тем, что Райли собирает почти все похвалы тренера, и не тем, что он так нравится остальным. Райли раздражает тебя тем, что ты не можешь не замечать его. Однажды, наблюдая за одним из его тренировочных боев, ты не сдерживаешься, и тебя сильно заносит. Райли не улыбается и не смеётся в ответ. Более того, в зале разом умолкают все, даже тренер. Они смотрят на тебя с осуждением. Ты понимаешь, что сморозила лишнего, но порыв извиниться пресекаешь на корню. Вот ещё! Но на душе паршиво, словно ты совершила нечто поистине ужасное. Райли опускает палку, при помощи которых вы отрабатываете филиппинскую технику боя. Он выглядит серьёзным и даже злым. Ещё бы! Ты умела больно ударить словом, но больше он терпеть не станет. Ты ждёшь ответного оскорбления, но вместо этого Райли громко, чтобы все слышали, вызывает тебя на бой. – Если тебе есть, что сказать, давай же! – твёрдо заявляет он, глядя тебе прямо в глаза. – Иди сюда и выскажи всё, что ты думаешь обо мне и моей технике. Сделай это открыто. Тебе передают палку, и тебе приходится подчиниться. Райли застал тебя врасплох. Тебе не хочется бороться с ним, ты проиграешь. Непременно проиграешь, особенно теперь, когда все смотрят. Но в большей степени из-за того, что перед тобой Райли. Обезоруживающий одним взглядом Райли, от которого ты всегда старалась держаться подальше. Тебе не победить, потому что, когда дело касается новенького, ты не чувствуешь гармонии и уверенности. Ты сама не своя. Райли всегда сбивает тебя с толку. Райли… всегда тебе нравился.

16 notes · View notes

russian-imagines · 4 years

Photo

Northanger Abbey (2007) dir. Jon Jones

2K notes · View notes

russian-imagines · 4 years

Photo

The Hel’s curse

(insp.)

238 notes · View notes

russian-imagines · 4 years

Photo

Это случилось в одну летнюю ночь, в ту самую прозрачную ночь, какие бывают только на севере Шотландии, когда всё как бы светится изнутри мягким светом, небо матово поблёскивает, а поля никогда не темнеют…

75 notes · View notes

russian-imagines · 4 years

Photo

In The Night (Vortigern x Reader) - finished {ru} modern au

{i} {ii} {iii} {iv} {v} {vi} {vii} {viii} {ix} {x} {xi} {xii} {xiii} {xiv} {xv} {xvi} {xvii} {xviii} {xix} {xx} {xxi} {xxii} {xxiii}

Вы оба всё это время бродили мимо любви.

41 notes · View notes

russian-imagines · 4 years

Text

In The Night (Vortigern x Reader). Modern AU. Final

[Part XXII]

Чем же закончилась эта история?

Если нужно было бы вырвать из тьмы одно мгновение, одну картину и один образ, твой мысленный взор непременно остановился бы на вашем последнем вечере, проведённом в замке Мэй в графстве Кейтнесс. Конечно же, Шотландия. То же самое место — самый-самый север, ибо лишь там, как и прежде, летние ночи были так прозрачны, что небо матово поблёскивало, точно опал, а поля никогда не темнели, всё как бы светилось изнутри мягким светом, и только тени, словно огромные чёрные птицы, опускались на бледные равнины.

Графский замок на холме — высокая, сложенная из каменных глыб грозная крепость, которая только вблизи склонялась в гостеприимном поклоне к цветникам светлых садов. А сады… Что это были за сады! Пускай не орнаментальное произведение искусства Вилландри, но чем не те же «Сады любви», когда именно там всё и случилось, именно там ты была застигнута любовью — своей и чужой?

Стайка молодых людей, играющих в мяч, взлетающие руки и хвостики волос, едва слышные издалека смех и крики над бархатистым, накрытым сумерками полем. Яблони, сгибающиеся под тяжестью плодов, красные пятна паданцев в траве, вокруг — сладкий, густой запах прели и ровное жужжание ос. Увитые плющом кирпичи стен замка и белая башня, застывшая в зачарованной дымчатой выси. Потрясение, которое ты испытала, снова ступив на дорожку, ведущую в сад — прошёл всего лишь год…

День рождения ты встретила вдали от семьи и друзей, в Амстердаме. Вы с Вортигерном бродили мимо кофе-шопов, мимо лавок, где продавали старинные игрушки и дельфтские изразцы девятнадцатого века, старые зеркала и серебро, которое сверкало в густом, коньячного цвета воздухе, мозаичные французские горки и столики в русском дворцовом стиле, украшенные такими выпуклыми резными гирляндами и панно из шпона, что отец, увидев их, задохнулся бы от восторга — да в общем-то весь этот приветливый, утончённый город, все эти его милые закутки, цветочные лавки, кондитерские и напоминали тебе о нём, не только из-за антиквариата, который тут был на каждом углу, но еще и потому, что в нем, как и в отце, была какая-то гармоничность, как в детской книжке с картинками, где торговцы в фартуках метут пол, а на нагретом солнцем подоконнике дремлет себе полосатая кошка. «Ха-ха, чуть не попала под велосипед, па, а так — отлично провожу время!» Грудь у тебя болела от счастья и любовной боли. Ты залезала в душ и стояла под струями кипятка, пока кожа не начинала гореть. Весь квартал переливался сказочно-освещёнными ресторанами, красивейшими витринами, в которых были выставлены кашемировые пальто, плотные свитера ручной вязки, теплая одежда, которую вы в Вортигерном позабыли взять с собой, потому что вас двоих теперь грело даже рукопожатие.

Да и кроме этого ещё много всего. Шок и свет. Всё было куда острее, куда ярче, куда хуже и куда лучше, чем ты ожидала. Вортигерн вернулся к работе и мгновенно втянулся в свою прежнюю рутинную жизнь: бесконечные перелёты, небрежные записи в планерах, совещания, видеопослания, рукопожатия… Усталость и раздражённость. Выкраивание времени, ленивые выходные, которые ты проживала с мыслями о неотвратимо надвигающихся буднях.

И как же часто ты теперь летала, следуя за ним по мудрёной дороге жизни и приключений. Белый шум, безликий гул. Оглушительный накал посадочных терминалов. Электричество, цвета, яркость. Любовь, любовь. В каждом рекламном журнале на борту, во всех указательных знаках, которые указывали куда-то ещё, в шипровом аромате его геля для бритья, крахмальном хрусте его рубашки… Ты глядела на пустые лица пассажиров — они поднимали чемоданы, вскидывали на плечи рюкзаки, гуськом тянулись к выходу из самолёта — и думала о том, что однажды сказал тебе Лэнс: любовь меняет саму структуру реальности. Даже эти бездушные и унылые места так и сочились смыслами, которые сверкали и рвались наружу.

И сами ночи, не умещавшиеся в воображении: чёрные, ветреные, безбрежные, в исступленном хаосе звёзд…

В Риме, лежа на кровати в гостиничном номере с видом на набережную реки Тибр, ты глядела, как отражаются облака от раздвижных окон, и поражалась тому, что даже случайная встреча с Эльзой ни капли не омрачила твоё робкое и тихое счастье, ровно как скудная обстановка в номере, дорогая невкусная еда и мягкое бормотание итальянского диктора на спортивном канале казались вдруг ровно тем, что нужно.

И разве не могло что-то хорошее явиться в нашу жизнь с очень чёрного хода?

Вортигерн был сердитым и смущённым, и даже сердечное объятие Эльзы не пошатнуло стен его отстранённости. Какая она была порывистая, какая молодая, — глоток свежего воздуха, да и только! Как это ранило и вдохновляло одновременно. И всё-то она сразу заметила, всё поняла. И сказала тебе ровно то, что ты хотела бы услышать от доброго друга, священника, случайного прохожего, да от кого угодно. Вернее, не сказала, а как бы мягко подтолкнула — вручила тебе книгу, которую до этого держала в руках и со смехом исчезла в пыльной золотой яркости городских улиц, чтобы больше никогда не повстречаться вам вновь.

Фаулз, конечно, не слишком-то подходил для чтения во время романтического путешествия. Роман был усложнённым и спорным, символическим и мистическим, неясным и изобретательным, открытым для самых разных интерпретаций. «Рагу о сути человеческого существования», — вяло отмахнулся Вортигерн. И ты всё никак не могла понять, зачем Эльза вручила тебе книгу. Устала нести? Жалко было выкинуть?

— Всё дело в эпилоге, — объяснил Ворти, появившись после завтрака на балконе босым в белоснежных штанах, на рыбацкий манер подвёрнутых до колен. — Те слова, что на латыни.

Ты принялась спешно пролистывать страницы, чувствуя на себе его печальный взгляд, словно прикосновение несмелой руки.

«И познает любовь не любивший ни разу, и полюбит тот, кто уже отлюбил». В его волосах был томительный запах расцветающего жасмина — и горячий блеск августовского солнца в глазах.

— Так щедро с её стороны — делиться утешением, — фыркнул он.

Ты взглянула на него: прямая осанка, небрежная поза — сама респектабельность, если не считать босых ног.

— Однажды ты сказал, что все мы живём потаённой надеждой на любовь.

Вортигерн помолчал, а потом произнёс с нежной грустью, даже не произнёс, а беззвучно выдохнул:

— Я не из-за неё печалюсь. А из-за тебя.

И вообще, это была одна из тех историй, что частенько забредали на тихую тропу тоски. Роскошь и изобилие, прохладные коридоры, которые все словно вели в вечность, отдельные номера с цветными дверями… Чем дальше ты была от дома, тем больше тебя завораживала гостиничная временность, так, что в пылу ты стала замечать, как подступает взросление.

Вы вели старые споры: о должности в компании, которая давно ждала тебя, о переезде в его квартиру, о том, что всем пора было бы уже знать о вас. За пару недель до очередного пышного «камелотского» отпуска позвонил Перси и сказал, что видел ваши фото с Уимблдона в «TimeOut».

— Вот, блин, удивил! — усмехался Лэнс. — Я ещё в конце весны заметил в интернете снимки с баскетбольного матча в Эм-эс-джи. Такие любители спорта вдруг стали, ужас просто!

В общем, появлялись первые тревожные интерлюдии. Вортигерн сделался совсем уж вредным. Тон его стал отдавать поучительной надменностью, любое неосторожное оброненное слово могло вывести его из себя.

— Я ведь уже не мальчик. Я ждал момента, когда ты будешь готова, но, кажется, ты не будешь готова никогда. Меня более не насыщают тайны и заигрывания с большими чувствами. Я люблю тебя, я хочу жить с тобой под одной крышей, брать тебя за руку, целовать где и когда мне вздумается, не думая ни о ком!

И так — долгие недели. Счастье с оглядкой. В любви, даже в любви взаимной, радость всегда соседствовала с мукой. Вот какие уроки ты усваивала в затенённых гостиничных номерах с мини-барами и чужестранными голосами в коридорах, где истончалась граница между мирами.

«…и в конце скитаний придём туда, откуда мы вышли…»

— Пожалуйста, — взмолилась ты, простирая к нему руки и ощущая на них тепло нагретого солнцем воздуха. — Только не сегодня! Давай не сегодня!

Вортигерн заглянул в твоё лицо. Всё забывалось, когда он так смотрел на тебя, когда он наклонялся к тебе и глаза его становились глубже, темнели и как будто обращались внутрь.

— Всё это не преступление, Т/И. Мы — не преступление.

В руках твоих, когда ты коснулась его рук, была тихая доверчивость, голос звучал тихо и чуть грустно. Ты как-то пугливо заговорила о всяких пустяках, словно боясь выдать свой истинный ужас от его затеи. Рассказать сегодня всем. Заявить о себе, о вас. Раскрыть всю правду.

«Какая ты славная, ну какая «попрыгунья», — с заметной нежностью в голосе обратился к тебе отец, когда вы днём купались в озере. А Вортигерн держался как можно дальше, мрачный, с самого утра раздосадованный тем, что потерял бриллиантовую запонку в сливе раковины, но на самом деле тем, что ты — как ему казалось — не понимала серьёзности его намерений.

— Ты думаешь, я это для того сделаю, чтобы себя выпятить? — глубоко возмущался он. — Что мне это льстит — тайная молодая возлюбленная? И то, как у них у всех челюсти повываливаются на потеху мне?

Это было уже совсем ни на что не похоже. Вортигерн не мог остановиться, ходил взад и вперёд, всё нетерпеливее, всё быстрее.

«Я всё ещё болезнь».

Тебе вовсе не хотелось, чтобы этот вечер сделался сумрачным и печальным, чтобы ваша с Вортигерн история так скоро обросла непривлекательными чертами реальности, чтобы все начали думать, будто знают правду, выворачивать сказанное, трактовать на свой лад, делать свои выводы. Но в то же время ты ясно увидела, как глубоко задевала его твоя медлительность, твоё нежелание расставаться со сладкой тайной, и, может быть, впервые за всё время подумала вдруг: а не считал ли Вортигерн, что ты стыдилась его?

И как же темно сделалось в саду, как далеко он снова был от тебя в этих сумерках; ты видела только едва заметное свечение там, где должно было быть его лицо, и ты не знала, грустил он теперь или злился.

А затем вдалеке раздался один полновесный удар хозяйского колокола, созывающего всех гостей к ужину, и Вортигерн притянул тебя к себе, крепко прижался сомкнутыми губами к твоему лбу и прошептал:

— Я это для тебя делаю. Может, только немного для себя, — он растерял всю свою прежнюю строгостью и вновь сделался болезненно уязвимым. — Ты ещё не поняла — пожалуй, слишком мало прошло времени, — какая это мука: любить кого-то и бояться выдать себя.

Это ты-то? Ты ещё не поняла?

— Вортигерн! — засмеялась ты.

Он поражённо взглянул на тебя.

— Не говори ему только, что я зову папочкой и тебя тоже.

— Ты несносна.

— Я люблю тебя, — счастливо призналась ты.

— Я люблю тебя, — эхом отозвался он, недовольный твоим весельем.

— Даже если тебя вдруг убьют сегодня — для меня ничего не изменится.

Он отделился тенью и исчез где-то впереди, словно предоставив тебе время на то, чтобы прийти в себя. И вот теперь, в этот сумеречный час, когда твои глаза томились в серой полутьме по ярким и живым краскам, ты осознала, что прямо сейчас пришло время вслед за Вортигерном покинуть ваш волшебный сад сладостной мечты, и обратного хода больше не было.

Глубокое, беспредельное, ни с чем не сравнимое наслаждение быть тайной для всех теперь нужно было обменять на что-то новое. Впереди ждали долгие, ясные дни светлых и новых сладких приключений.

Ты шла не спеша, задумчиво поднималась по широкой аллее, которая белым мостом перекинулась через большой, шумящий листвой двор замка. Ты всё решила и лишь надеялась, что Вортигерн сможет простить тебе твою выходку — может, ты и говорила в невпопад, и если так, то надеялась, что он не обиделся, и пусть не думает там, будто ты не слишком-то его любишь, потому что ты его любишь, ох, как любишь.

Вечер был ясным, красивым, с наступлением сентября невыносимая духота сменилась какой-то томной, непрозрачной свежестью. Ты даже не стала переодеваться, сразу поспешила к столу. Настроение у всех было отменное — разговаривали, не обращая на тебя особого внимания. Утер разливал вино, Игрэйн выкладывала на большое блюдо запечённые груши в меду, Моргана завершала сервировку, приклеивая к сердцевинкам фруктов звёздочки гвоздики. Мама с папой — по-настоящему интересная и необычная пара: она — в невесомом зелёном платье, с прозрачно-кисейными рукавами — похожа на эльфа, он — такой славный, такой элегантный в темно-синем двубортном пиджаке, в прекраснейших старых ботинках от «Пил энд Ко», — болтали с Артуром. Лэнс и Перси возились с таксой Морганы; счастливая собака повизгивала и радостно кувыркалась у них в ногах.

И ты подумала — самое время. Пока все не взяли в руки бокалы и не облились.

— Вортигерн, — громко сказала ты, остановившись у него за спиной. — Знаешь что?

Все повернулись к тебе.

«А ничё», — родился в голове ответ, и ты едва не расхохоталась. У тебя перед глазами была дымка лёгкого безумия или что-то типа того.

Ты почувствовала на нём аромат своих духов. На нижней губе — розовое пятно твоей помады. Чувствовал ли он то же, что и ты?

Он поднял брови так, что ты поняла — «да».

Но тогда спрашивалось: зачем же сообщать об этом вслух?

Улыбчиво окутанная счастьем и красотой, ты привстала на цыпочки, положила руки ему на плечи — всё было как в дурмане — и поцеловала его прямо на глазах у всех присутствующих. Вортигерн онемел, прирос к земле, а ты с радостным воркованием притянула его ещё ближе.

Любовь, любовь.

Вортигерн сжал тебя в ответном, благодарном порыве. Ты едва не вознеслась к небесам. Когда-то всё началось с тайного поцелуя, но вот теперь…

— Да твою же мать! — горестно воскликнул Лэнс. — Хоть бы дали выпить для начала!

Зазвенела посуда — кто-то резко поднялся из-за стола. Артур подавился кашлем.

Тут, наконец, самое страшное — грозный голос отца:

— Какого чёрта здесь происходит?!

А потом тако-о-о-е началось.

К О Н Е Ц

- - -

Данный имейджин написан по мотивам новеллы Стефана Цвейга "В сумерках". Также считаю важным указать на множественные заимствования из романов "Щегол" и "Тайная история" Донны Тартт и "Скрижали судьбы" Себастьяна Барри.

Эта история является частью вселенной фильма "Меч короля Артура" и косвенно перекликается с другим моим имом.

У имейджина имеется спин-офф (История Артура и Гвиневры).

#judelaw #jude law x reader #jude law #jude law x you #jude law imagine #king arthur x reader #king arthur imagine #arthur x reader #king arthur #arthur #King Arthur: Legend of the Sword

4 notes · View notes