benirium

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

Глава 8 (34): Вестник краха и триумфа

За время нашей с Политимосом разлуки он, ведомый жаждой кровной мести, успел изрядно проредить иферийскую знать. Конечно, настоящие его враги давно стыли в могилах, но зато пустили длинные ветви в лице многочисленных потомков — принц твёрдо вознамерился оборвать их все. Разум его ставил под сомнение выбранный путь — тем не менее, скорбь по матери возобладала, и грехи отцов обошлись сотне невинных душ слишком дорого.

После «праведного очищения» юноша оказался единственным претендентом на трон, но титул короля претил Джину как лишнее напоминание о грязных интригах Электины. Дабы угодить своему лидеру, вместо этого иферийцы нарекли его Кириосом — в честь древнего владыки Разрушения.

Волнения на юго-востоке континента не остались незамеченными для остальной части Аврории — некоторые крупные государства решили воспользоваться моментом и покорить Иферию, за что также жестоко поплатились. Словно стараясь уравновесить чаши весов, Джин сражался на самом острие атаки — неумолимо, исступлённо… даже немного дико. В сменяющих друг друга беспощадных столкновениях он постепенно постигал запредельную силу, преподнесённую Садом.

Окружающих не слишком беспокоило, что под предлогом заботы о подданных Кириос низвергал целые династии, издревле соперничавшие с Иферией. Война давалась ему даже чересчур легко, и, по правде говоря, он упивался кровопролитием — лишь безумная пляска клинков выводила нелюдимого воина из беспросветного уныния.

В редкие часы покоя Анталлон, всегда следовавший за господином по пятам, помогал тому исследовать новые способности и убаюкивать чувство вины. Всякий раз, когда моральный компас Джина бил тревогу, наперсник умело перекладывал ответственность на мёртвых. По настоянию колдуна юноша всё чаще погружался в медитацию, оттого казался собственному народу далёким и загадочным. Плебс, впрочем, воспринимал подобное поведение как очередное подтверждение божественности и только глубже укреплялся в вере.

Однажды перед визирем Политимос разоткровенничался о Наиме, чем подлый чернокнижник не преминул воспользоваться: очень скоро ту вплели в мифологемы о Кириосе, где миджанийка предстала невестой бога.

Но миру — да и самому Теневому Соколу — оставалась неведома куда более любопытная черта древнего духа, а именно — характер его силы. Истинный Кириос — вовсе не хищный жнец, а вестник победы. Его благословение заключалось в привилегии всегда одерживать верх — загвоздка лишь в том, что сам носитель обращал её в разрушение.

Узнать о своём благодетеле побольше мечтали многие послушники. Кое-какие старинные манускрипты, обнаруженные ими, даже повествовали о преданном забвению божестве со схожими атрибутами — тексты гласили, что его последователи попросту устали и отвернусь от своего необузданного идола.

Обеспокоенные судьбою предводителя иферийцев, подобострастные прихожане позаботились о том, чтобы тот ознакомился с документами лично. Изучив рукописи, молодой правитель замкнулся ещё больше, утопая в прорве вопросов к своей судьбе. Шла ли там речь о хозяине пустого престола у Древа Мира, чьи силы он предположительно черпал? Ведь описанный колоритный облик — точь-в-точь статуя позади трона... Мало того: в собственном отражении Джин узнавал почти идеальную иллюстрацию к прочитанным свиткам.

Интуиция подсказывала Джину скрыть документы от Анталлона, но бумаги всё равно угодили в лапы коварного советника. Тот нашёл их не просто примечательными, а критически важными: нынешние умения Правого Клинка вполне соответствовали возможностям безымянного бога, что, однако, не помешало последнему оказаться погребённым под толщей веков.

Но как мог бесследно исчезнуть тот, кому неведомы поражения? Единственно правильным объяснением Анталлон счёл падение культа. Он рассудил: если без идолопоклонников покровитель обречён кануть в небытие, то верно и обратное — божество с абсолютным, всеобщим влияниям обретёт всесилие и бессмертие.

Основываясь на полученных выводах, Анталлон призвал государя вернуться к завоеваниям: если тот не желает кончить как Забытый бог, ему надлежит склонить на свою сторону как можно больше сподвижников, а лучше — обратить в свою религию весь материк.

Хотя зачастую Политимос соглашался с десницей, сейчас он оставался глух к любым увещеваниям — настолько был сбит с толку внутренним конфликтом. Да, за его плечами — невероятное путешествие, в финале которого он приобрёл сверхъестественные навыки, но впрямь ли это наделяло его статусом божества? Если да — каковы перспективы его прежнего «я»? А если отсутствие веры действительно губит богов — лишится ли Джин новых сил, или же всего своего естества? Что именно определяло его как личность: воспоминания Джина Эвернайта, над которым и так годами довлела тень Ирхо, или ниспосланное могущество Кириоса?

Анталлон не располагал ответами, и Джину пришлось руководствоваться исключительно собственными чувствами. Даже если его жизнь отравлена целым спектром душевных страданий, сгинуть в безвестности он тоже не хотел — довольно и того, что его забыли друзья.

Из семени страха он взрастил новый смысл существования: если развязывая очередной конфликт он привлекает всё больше неофитов, продлевая тем самым свои дни, — возможно, даже бесконечно? — он обретает шанс когда-нибудь вновь встретить Кипрозу. Если орел славы возвысит его до властелина единой империи, разве это не поставит его на одну ступень с Богиней-матерью? С равной ей властью он смог бы призвать к себе близких… даже с того света!

Покоя не давали и слова Розы из ночных видений: стоило ли расценивать их как пророчество, мистическое откровение? Его руки уже по локоть в крови — поможет ли она смыть её? Или отсечёт прежнего Джина — настоящего Джина! — от архаичного духа, с коим отныне ему предстояло делить темницу собственной плоти?

Той ночью ответ избранницы, наконец, изменился: «Однажды мы воссоединимся навеки». оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо

Заголовок — парадоксальный титул, в совершенстве описывающий Кириоса: врагам он несёт неотвратимое поражение и забвение, а союзникам — гарантированную победу, поэтому обычного характеристика божества зависит от роли, в которой выступает автор высказывания. Вероятно, из этого противоречия и родился усреднённый вариант — «бог войны».

---

---

{ К Содержанию }

#Lore #ArcheAge #ArcheAge Lore #Nelmyria #Tales #Twelve #Kyrios #Gene Evernight #Library Expedition #Benika Bathory #Сказания предков #Двенадцать #Кириос #Джин Эвернайт #лор #перевод

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

Глава 7 (33): Клятва

Могли ли Аранзеб и Таян им что-либо противопоставить? Как и остальные участники Экспедиции, в Саду они невольно прикоснулись к ауре Сиоль, которую ирамы считали мёртвым или незримым божеством, а Луций именовал Всебогиней. Очевидно, столь непостижимый опыт не прошёл бесследно, вызвав в них не только духовные, но и физические перемены.

Было бы преувеличением сказать, что эти двое получили от Сада дары, не существовавшие в природе Гирнора, — нет, скорее превзошли свои былые пределы. И теперь они играючи справлялись с тем, что раньше никогда бы не воплотили поодиночке. Подобный дуэт был вполне способен перевернуть ход любого сражения.

В предыдущих главах повествование обошло стороной момент, когда Аранзеб — а по всей видимости, и Таян — тоже побывал на судьбоносной поляне с нерукотворными престолами. Как и принц переулков, чародей заключил, что каждое древесное изваяние позади них соотносилось по крайней мере с одним из почитаемых на Аврории богов, олицетворяя различные аспекты многоликого демиурга — уникальные, но вместе с тем связанные. Однако отличительным стал тот факт, что волшебник не соблазнился занять ни один из тронов.

В кого бы он превратился в противном случае? В одного из выдуманных владык исковерканного людьми пантеона? Те лихо добавляли, дублировали, объединяли, вновь разделяли и вычёркивали идолов, позабыв о стоящей за ними фигуре. За множеством масок потерялся истинный лик Сиоль.

Религиозный хаос стал катализатором сегодняшних бедствий, когда двое смертных, выдающих себя за подлинных покровителей, обратили оружие против Дельфинада — самой цитадели веры. Творя чудеса, они окружили себя тысячами последователей, самые внушаемые из которых охотно вступали в легионы преданных воинов.

Если бы Аранзеб и Таян могли приоткрыть врата Сада для остальных, все бы сразу поняли, что сумасбродные божки лишь украли силы несравненной Создательницы. Но всё, на что сейчас были способны напарники, — это сдерживать самозванцев, попутно сопротивляясь тому, что их самих возведут в ранг Святых. Друзья были твёрдо убеждены: и они, и Шатигон с Хазе — всё те же тленные создания, незначительные детальки высшего замысла, не имеющие права возвышаться над прочими. Потому-то этих скромняг в народе и прозовут не «Богами», но «Героями».

Герои не отрицали концепцию младших духов в её изначальной сути, но современная «доктрина» пренебрегала ролью Богини-матери и влекла за собой многочисленные человеческие жертвы.

Сколь бы лукавым нам с вами это не казалось, кочевник и его друг-кудесник решили опровергнуть «избранность» неприятелей собственным примером. Видимо, искренне полагая себя обыкновенными смертными, они воспроизводили чудеса лжебогов, стремясь доказать, что подобные вещи подвластны любому и без вмешательства высших сил. К тому же, Аранзеб вернулся к своему призванию, обучая низкоуровневым заклинаниям всех, кто был открыт к знаниям и демонстрировал хотя бы зачатки таланта.

Друзья поклялись стать этому миру щитом, следуя поставленной миссии с честью и неукоснительностью. С их помощью Дельфинад отчасти восстановил былую мощь — в достаточной степени, чтобы бесперспективная осада переросла в динамическое противостояние.

Сквозь непроглядную мглу наконец забрезжил свет, вселивший в Аранзеба слабую надежду, — он и не подозревал, что настоящие испытания ещё впереди. В один из вечеров у шатра эльфа встретил нежданный посланник — студент школы Алесандэра…

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #ArcheAge Lore #Lore #Nelmyria #Tales #Twelve #Aranzeb #Tahyang Kahlzit #Library Expedition #Benika Bathory #Сказания предков #Двенадцать #Таян Кальджит #Аранзеб #лор #перевод

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

Глава 6 (32): Закат Блестящего века

Впереди, на необъятной канве дикой природы, появились и стежки цивилизации — на первый взгляд, всё те же деревеньки, города и королевства. Вот только если присмотреться внимательнее, народы, населявшие их, как-то иначе одевались, да и быт вели отличный от прежнего. Мир напоминал фолиант с хорошо знакомой обложкой, в котором подменили книжный блок.

Стараясь не наделять тревожные сомнения излишней монструозностью, одинокий аскет продолжал двигаться на юг, к Дельфинаду. Если способ вызволить Орхидну не отыщется в Саду, самой очевидной альтернативой станут Великая Библиотека и её эрнардское отражение. Он дождётся Кипрозы там.

Чем дальше заклинателя уводила тропа, тем больше Изначальный материк походил на один гигантский театр военных действий. Всё чаще искателю встречались разрушенные крепости и разорённые поселения, где не осталось никого, кроме шумного воронья; выжженные плантации и поля брани, усеянные обугленными телами… и вездесущий едкий запах смерти.

Аранзеб избегал крупных трактов, и всё же иногда ему с трудом удавалось уклониться от пересечений с вооружёнными до зубов колоннами — всех, кому не посчастливилось оказаться на пути боевого марша, ждала самая незавидная участь. Эльф не знал ни мотивов этих отрядов, ни их знамён.

Аранзеб никогда не причислял себя к сторонникам теории путешествий во времени, но обитель Матери сломала все его представления об устройстве мира. Он не мог не задаться вопросом: уж не перенесло ли его в прошлое? В тот мрачный период, когда крупные междоусобицы регулярно сотрясали весь континент. Или, к примеру, в параллельную реальность… Есть ли шанс, что его друзья попали на ту же временную линию? А если они уже исчезли из истории, или же появятся только в далёком грядущем?

Редкие встречные путники, ищущие спасения в чужих краях, предостерегали Аранзеба от посещения «столицы», но чародей не внемлил их советам: если кто-то из соратников находился в том же измерении, он обязан был оставить весточку в Дельфинаде. Кроме того, «сердце материка» в некотором смысле было и его сердцем — вторым домом, а коллеги и сверстники — второй семьёй. Эльфы живут долго, гораздо дольше людей — он делал ставку на эльфийскую память.

Чем отчётливее на горизонте становились стены Дельфинада, тем более истерзанный битвами пейзаж разворачивался вокруг. Однако оказавшись, наконец, перед столичными вратами — всё такими же монументальными и нерушимыми, словно големы, — Аранзеб немного унял своё беспокойство.

Благодаря неразрывной связи Эрнарда и Дельфинада чароплёты обзавелись собственными тайными тропками, и всё же он не без усилий преодолел несколько новых магических барьеров. Город явно был мобилизован.

Стоило завесе волшебного щита расступиться, взору предстали безлюдные дороги, испещрённые рытвинами, и крыши полуразбитых домов, заваленные искорёженными деревьями. Некогда аккуратные и пёстрые торговые лавочки были раскурочены, а между островками хлама выросли несуразные баррикады.

Но ещё более страшное зрелище поджидало его за следующим поворотом. Стоило Аранзебу свернуть на знакомую аллею, как в тот же миг внутри него что-то оборвалось: на месте легендарного оплота знаний осталось лишь несколько скособоченных остовов, походивших на скелеты гигантских чудищ, и груда укрытых под слоем въевшегося пепла камней. То, что некогда являло собой искусную роспись в виде карты небесных тел, усеяли осколки витражей и благородной лепнины. Довершал трагичную сцену нависший над руинами непроглядный смог, пригнанный ветром из лагерей под крепостными стенами.

В одном из уцелевших укрытий Аранзеб нашёл горожан, от которых узнал, что Библиотека пала многие годы назад, —и пока не затухнет горнило войны, на её реконструкцию не стоило и надеяться. Всё, что можно было спасти, украли задолго до пожара, — а обрывки чертежей, свитков и книг, чью ценность некому было засвидетельствовать, пустили на растопку.

О чём ещё не было известно местным — так это о судьбе научных школ, преподавателей и их учеников. Не меньше дюжины раз Аранзеб пытался отпереть Эрнард, но защитные чары больше не признавали его. В тот же день он превратился в уличного сумасшедшего, которого сторонились прохожие: припорошенный пеплом, он что-то бубнил себе под нос, часами напролёт бродя в тщетных поисках любого клочка из изданий, некогда составлявших величайший академический фонд Гирнора.

Когда солнце покинуло небосклон, и освещать мостовую осталось лишь зарево стихийных очагов, обессиленный волшебник забрёл в пошарпанный постоялый двор близ развалин Библиотеки. Он присмотрел себе место возле скрючившегося у камина увальня, молчаливо крутящего в руках грязную кружку и неотрывно наблюдающего за пламенем. Оценив габариты постояльца, Аранзеб внезапно осознал: перед ним никак не человек. Он тотчас воспрял духом и без лишних церемоний схватил гостя за плечо, развернув того на себя. Несколько мгновений златовласого испытующе сверлили два больших кошачьих глаза, а затем ферре опомнился и вскочил, разинув рот в улыбке. Это был Таян! Он одним махом сгрёб эльфа в охапку, словно не веря, что тот настоящий. Забыв про неловкость, маг ответил на объятия и ободряюще похлопал товарища по спине.

Покончив с сантиментами, они принялись наперебой делиться впечатлениями. По словам Левого Клинка, он прибыл в город немногим ранее друга, и на тот момент Дельфинад уже давно застрял между молотом и наковальней. Фракции, что сейчас его осаждают, смогли прорваться внутрь ещё в первые дни, однако дельфинадская гвардия вытеснила противников и отразила несколько последующих атак. Культурная столица была довольно могущественна и в военном, и в экономическом планах, однако давно позабыла, что значит настоящая долгосрочная оборона, — невзирая на начальные успехи, сейчас городу сулили отнюдь не радужные перспективы.

Сожжение величайшего хранилища книг стало главным символом новой эпохи — эпохи Разрушения. Прежние времена по праву называли Блестящим, Золотым веком — ярким, подобно пламени, поглотившему его выдающееся наследие. Цивилизация пришла в упадок: место творческих вечеров и исследовательских консилиумов заняли потасовки за ломоть хлеба и флягу чистой воды. Ценность знаний обратилась прахом — точно Библиотека, некогда воплощавшая их. Выдержав тяжёлую паузу, Таян закончил рассказ ошеломляющим известием: с начала их экспедиции прошло по меньшей мере четыре сотни лет! У Аранзеба перехватило дыхание.

В течение следующей недели они обошли весь Дельфинад, но так и не нашли ни одной ниточки, ведущей к их прошлой жизни. По-прежнему веря, что остальные путешественники во времени покинули Сад примерно в тот же период, ферре и эльф скрепя сердце решили прервать поиски и встать на защиту независимого бастиона. К счастью, нетривиальные способности приятелей ещё сослужат городу достойную службу. оооооооооо оооооооооо

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #Nelmyria #ArcheAge Lore #Lore #Twelve #Tales #Aranzeb #Tahyang Kahlzit #Library Expedition #Benika Bathory #Сказания предков #Двенадцать #Аранзеб #Таян Кальджит #перевод #лор

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

Глава 5 (31): Возвращение Героя

Безмятежная атмосфера, царившая в потаённом раю, придала Аранзебу смелости — он решился поделиться своими версиями касательно происхождения Орхидны и замыслов Рейвена. Когда ученица выслушала его с молчаливой почтительностью, светловолосый маг неожиданно отринул эльфийскую сдержанность и выпалил признание в любви, томящейся в израненном сердце вдовца с их первой с Кипрозой встречи. Казалось, в тот момент аура его искренности заботливо обволокла обоих.

Северянка вновь не проронила ни слова, ответив лишь лёгкой умиротворяющей улыбкой. Аранзеб знал, что она не могла принять эти чувства, но понимала их — о большем мечтать и не приходилось. Сердце девушки по-прежнему принадлежало принцу-разбойнику.

Меж тем, их обоих пленила первозданная чистота Сада. Именно эта любовь — что выше мирской романтики или страсти — по-настоящему сроднила их, создав между ними неосязаемое, абстрактное единство.

И всё-таки даже эта связь не могла удержать странников на общем пути. Случайно упустив друг друга из виду, каждый последовал собственной стезей — хотя обоих понукало одно и то же желание: вернуться в реальный мир.

Похоже, стремление эльфа оказалось сильнее: не успев осознать финал путешествия, он машинально толкнул замшелые створки, вдруг материализовавшиеся перед ним. Казалось, порог переступила лишь рациональная сторона его личности — душою он следовал за Кипрозой, пусть на деле и не знал, опередила она его или осталась позади. Рассудительная часть сознания пыталась постичь силы, которой чародей вынес оттуда. Аранзеб не сомневался: Сад поделился этим таинством и с его попутчицей.

Увидев Орхидну в Зале Привратника, сперва он испытал спасительное облегчение — однако оно быстро сменилось сокрушительной досадой, когда маг не признал в ней ту маленькую Нану, с которой познакомился в Дельфинаде. Не сумев толком ни понять девочку, ни самому объясниться, эльф пришёл примерно к тем же выводам, что и Джин, — и в результате был вынужден поступить так же: оставить её.

Впервые за долгие годы он вернулся к роли отшельника, каким когда-то его сделала смерть ненаглядной Нинэр. Сможет ли Гирнор стать лекарством для одинокой души?

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #Lore #ArcheAge Lore #Nelmyria #Benika Bathory #Twelve #Tales #Library Expedition #Aranzeb #Сказания предков #Двенадцать #Аранзеб #перевод #лор

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

Глава 4 (30): Оживлённая голова

Иферия… Сердце Политимоса похолодело, когда через пелену пыли, взметённую круто пикировавшим змеем, он разглядел очертания родных пагод. Спешившись, наёмник проводил дракона взглядом и повернулся к крепостным воротам: на пути к ним расположились новые «декорации» — острые пики, пронзающие десятки изуродованных тел и голов.

Опасливо косясь на трупы, Джин, тем не менее, без особых усилий миновал постовых, воспользовавшись одной из своих стандартных легенд. По обратную сторону каменной стены царила вполне традиционная для Иферии атмосфера вечного праздника: кругом всё та же неприкрытая помпезность, какую принц наблюдал в детстве.

Примеряя разные роли, он тут и там выведывал сплетни, в конечном счёте придя к однозначному выводу: мало кто помнил политическую ситуацию двухсотлетней давности, равно как и словоохотничал в обсуждении текущей. Когда Джин дерзнул сунуться во дворец, стража напрочь отказалась признавать в нём представителя царских кровей и прогнала «самозванца» прочь… На ещё одну попытку попасть туда ушёл бы не один день.

Лишённый возможности даже проведать могилу матери, Джин побрёл обратно к остывшим дюнам — в компанию безмолвных мертвецов, встреченных им на подступах к крепости. Несмотря на мрак, ниспосланный той безлунной ночью, он мог на удивление отчётливо рассмотреть искорёженные тела — прямо как тогда, в древнем котловане. У некоторых несчастных ещё сохранялись черты лица — вглядываясь в них, Джин осознал пугающий факт: даже в качестве умертвий те больше привязаны к этому сверкающему граду, нежели его блудный наследник.

В такой гнетущей гробовой тишине он и встретил рассвет. Поднявшись с земли навстречу первым лучам солнца, Джин стряхнул песок с поножей, размял плечи и окинул взглядом горизонт, взвешивая дальнейшие ходы. Внезапно он заприметил среди усопших особенно интересный экземпляр — натуральную мумию. Не в пример прочим, эти останки, должно быть, тлели здесь целыми десятилетиями, но всё же уцелели.

Многозначительно хмыкнув, южанин сделал шаг в сторону и вдруг заколебался: какой-то непривычный инстинкт навязчиво подсказывал ему, что в сморщенной массе по-прежнему теплится жизнь.

Несколько мгновений Теневой Сокол задумчиво таращился на труп, а затем непроизвольно опустил на череп ладонь и, не придумав ничего лучше, произнёс: «Можно тебя на пару слов, приятель?»

Облезлая, почерневшая голова стала на глазах обрастать мышцами и бледной тонкой кожей. Дальше — больше: следом она вяло зашевелила челюстью, а в пустых глазницах появился тусклый блеск. Поскольку язык её давно походил на мятый пергамент, мумия какое-то время лишь бесполезно скрежетала. Остались ли у неё вообще органы, способные воспроизводить членораздельные звуки?

Впрочем, безо всяких слов Джин узнал это лицо — пожалуй, первое знакомое в мире будущего. Анталлон! Правая рука Ландроса и покровитель Электины, впоследствии разделивший с ней не только влияние, но и ложе.

Джин брезгливо отстранился: эта физиономия — последнее, что он мечтал бы увидеть. В своё время любовник матери стал одной из причин «побега» принца. Превратилась бы добрая уличная танцовщица в ненасытную интриганку, не будь она под патронажем Анталлона? Юноша твёрдо уверился в том, что именно визирь вырастил из Тины властолюбивую стерву.

Наёмник уже было сделал шаг прочь, как вдруг со стороны черепушки донёсся хриплый голос:

— Наконец-то пророчество свершилось!

В тот же миг он осознал, что кроме Анталлона во всём Гирноре едва ли найдётся человек, способный дать ответы на все его многочисленные вопросы. И первейший из них — каким образом этот смутьян вообще тут очутился…

Уловив нотку удивления в голосе юноши, тот исказил полумёртвое лицо в мерзкой гримасе. Казалось, от смеха челюсть Анталлона вот-вот отвалится:

— Похоже, ждать Вас у меня на роду написано, мой принц. Поначалу я был готов скормить свою душу любому демону — лишь бы только положить конец страданиям — но благодаря Вашему возвращению нежеланное бессмертие окупилось сполна!

Как выяснилось, страдальца настигло жуткое проклятие — «причём просто выдающееся», как тот сам его охарактеризовал. Оно прочно привязало мужчину к миру живых, пусть и самым пренеприятнейшим образом. Он продолжал видеть без зрачков и слышать без ушей; мог мыслить, хотя в черепушке осталась горсть пыли вместо мозга; в мельчайших подробностях наблюдал извлечение собственных внутренностей; чувствовал, как его останки испепеляют жаркие лучи солнца и обгладывают степные падальщики. Два мучительно долгих века. С годами вокруг него вырос настоящий лес виселиц и кольев. Анталлон лицезрел предсмертные агонии целых поколений всяческого отребья — впечатлений хватило бы на десяток-другой драматических постановок.

Даже произнесённый устами презренного червя вроде Анталлона, сей душещипательный рассказ растрогал бы кого угодно.

— За какой же из грехов тебе вынесен столь бессердечный приговор? — расчувствовался Джин.

Гнилая шея, успевшая обрасти плотью не толще запястья, с трудом выдержала вновь грянувший из горла визиря чудовищный хохот.

— Отродясь не поверю, что судью хоть сколь-нибудь заботили мои прегрешения. Я просто служил не тем интересам. Неужто Ваше Высочество забыли? Ландрос ведь не вечен, а Вы, меж тем, отказались от роли преемника. Кому же тогда должен был перейти престол?.. Величайших страх короля воплотился явью: он не оставил кровного наследника… — намекнул мертвяк, резко переводя тему. — Иферийская кровь дурна! Посему у Вас, мой господин, нет никакой необходимости подражать недалёкому отцу. Только взгляните на себя: смазливым личиком и живым умом Вы обязаны вовсе не ему.

Джин пока не понимал, к чему интриган клонит, но всё больше беспокоился о судьбе матушки, поэтому попросил продолжить.

— Когда Ландрос отправился к праотцам, Сабина усыновила дальнего родственника. Мальчика вскоре короновали, и — кто бы мог подумать — ставшая его регентом Сабина первым же указом распорядилась четвертовать фаворитку почившего супруга!

Казнь свершилась приблизительно сотню лет назад, но для Джина эта весть оказалась свеженанесённой раной. Он беспомощно рухнул на колени и громко зарыдал, гневно зарываясь пальцами в собственные волосы. Пристально наблюдая за его терзаниями, Анталлон с нарочитой щепетильностью описал смерть Тины. Каждая деталь оставляла на сердце сироты новый рубец — и постепенно горечь уступила место ярости… Но уже спустя минуту буря эмоций, выворачивавшая его нутро наизнанку, улеглась. А жажда мести, так быстро вспыхнувшая, затаилась в ожидании нового прилива.

Покойник поведал, что Электина посвятила поискам своего птенчика всю оставшуюся жизнь. Их общий с Анталлоном ребёнок умер в младенчестве, и после этого танцовщица не пыталась ни зачать, ни усыновить другого — вместо этого она словно дитя пестовала надежду на возвращение Политимоса.

Вряд ли даже сейчас безутешный принц осознавал, что ради него мать была готова абсолютно на всё — что уж говорить о прекращении какой-то интрижки. Советник заверил: даже на смертном одре она заклинала мужчину выжить любой ценой, чтобы он защитил её сына, если тот когда-нибудь вернётся, — всеми правдами и неправдами. Анталлон поклялся… не подозревая, что сдержать обещание его вынудят столь изуверским способом.

— Возможно, материнская любовь сильнее самого рока? Что если именно желание Электины вновь связало нить Вашей судьбы с Иферией? — задумался он вслух.

«Какой с того прок? — размышлял Сокол. — Дело Сабины продолжает вершиться четой нынешних правителей, связанных с кланом Лотоса. Их власть непререкаема — никому нет дела до мёртвой наложницы и её опального отпрыска».

На протяжении всего диалога Анталлон пытался распознать неиссякаемую энергию, бурлившую внутри собеседника. Он не понимал её природы, но был убеждён, что тому по плечу взять под контроль силы Созидания и Разрушения.

— Тина настаивала, чтобы я просил помощи оракулов, но те, словно заведённые, вторили старому пророчеству. Я верю, что предначертанное посвящено именно Вам. Боритесь за свои законные права, молю! А преданный слуга всеми силами поддержит Ваши притязания! — огоньки в пустых глазницах Анталлона засияли светом надежды.

Правый Клинок был настроен куда более скептически: учитывая незавидное положение советника, единственное, о чём тому стоило беспокоиться, — это об упокоении собственной души. Но сановник поспешил возразить: во-первых, лучшего консультанта по истории Иферии в округе не сыскать; во-вторых, визирь сведущ в тёмных искусствах; и последнее, но не по значению, — он абсолютно уверен в собственном бессмертии…

Уступив убедительным доводам, Эвернайт нехотя повторил недавний «ритуал»: возложив руку на чело колдуна, он, зажмурившись, воскресил в памяти его прежний образ.

Открыв глаза, начинающий некромант ахнул от изумления: существо перед ним вполне осознанно двигалось, но «торжеством жизни» полученный результат окрестил бы только безумец: за полноценного человека это страшилище удалось бы выдать, разве что обрядив в какую-нибудь мантию с капюшоном.

Анталлон, напротив, почти не придал значения своей некомплиментарной наружности. А ещё понимал: если у него нет внутренних органов, вряд ли его дух вообще нуждается в физическом воплощении. Следовательно, ему не страшны ни мечи, ни стрелы, ни яды. И всё же некромантический опыт подсказывал: способ уничтожить ходячего мертвеца существует — однако чернокнижник предпочёл скрыть его от господина… как и свои подлинные мотивы. Джин недооценил то, насколько неизбывные муки помутили рассудок старика: тот и прежде не располагал к себе, но теперь превратился в по-настоящему одержимого и хитрого фанатика, чей разум занимали лишь думы о всепоглощающем возмездии.

Совсем скоро Анталлон возьмёт на себя роль десницы и крёстного отца Политимоса. Лишившись всех дорогих ему людей, тот как никогда будет нуждаться в опеке, а потому окажется слеп к злодеяниям нового приспешника, чьими стараниями в теле сломленного мальчишки пробудится истинный Разрушитель… оооооооооо оооооооооо

---

---

{ К Содержанию }

#Lore #ArcheAge Lore #ArcheAge #Nelmyria #Twelve #Tales #Benika Bathory #Library Expedition #Gene Evernight #Kyrios #Сказания предков #Двенадцать #Кириос #Джин Эвернайт #перевод #лор

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

Глава 3 (29): Ушедшие годы

Добравшись до людных улиц, Джин нырнул в человеческий поток, с подлинным любопытством рассматривая окрестности. Не то чтобы лун бросил его в незнакомом месте, просто сейчас город виделся ему своеобразной пародией на прежний Дельфинад: общая картина казалась очень похожей, но по отдельности он не узнавал ни одного её штриха. Аналогичное ощущение вызывал и вид горожан: «по долгу службы» патрульный в своё время завёл много контактов, но теперь даже среди владельцев крупных лавок не находилось сколь-либо знакомых лиц.

Ещё более смешанные эмоции оставил визит в Библиотеку. Естественно, Правый Клинок сходу спросил о главной местной знаменитости — Алесандэре — но, как выяснилось, достопочтенный волшебник давно не ведёт лекций. Также студентам ни о чём не говорили имена Кипрозы, Анны и Мелисары.

И вот Джин остановил очередного школяра, чтобы расспросить того об Аранзебе — невзирая на некоторую неприязнь к эльфу. Ученик старательно морщил лоб, а затем взорвался тирадой о факультете истории и событиях двухсотлетней давности. Южанин небрежно поблагодарил собеседника и поспешил прервать диалог: недотёпа наверняка перепутал их Аранзеба с какой-то исторической фигурой прошлого!

Политимос слонялся по городу, тешаясь надеждой, что друзья ещё попросту не покинули обитель Матери. Тем более, Розу исключили из Библиотеки — у неё действительно не было веских поводов наведываться туда. В конце концов, в столице у девушки есть дом, где её всегда ждут…

Дом… Дом Теневого Сокола… исчез? Стоя посреди просторной площади, юноша мысленно спорил сам с собой: не может быть, чтобы их любимое гнёздышко сровняли с землёй! А как же братья? Аки настоящий сокол, он описал ещё несколько кругов, дабы подтвердить страшнейшие опасения. Сомнения улетучились — да, это тот же район, только преобразившийся. За счёт сноса наёмничьей базы площадь расширили, а прежде обшарпанные хибары вокруг неё превратились в симпатичные коттеджи. Но адрес, вне всяких сомнений, был верный.

Стараясь не поддаваться панике, ифериец подбежал к детишкам, игравшим неподалёку. Он надеялся выведать хоть толику информации о реконструкции квартала, но малышня лишь дружно пожимала плечами. К счастью, их беседу услышал старик, прикорнувший на соседнем крыльце, — он-то и поведал, что площадь перестроили уже лет как тридцать назад.

Джину нужно было всё обдумать. «Кружечка прохладного эля либо остудит голову, либо, как минимум, поможет забыться», — подумал он, толкнув дверь первого попавшегося трактира. Расположившись в тёмном углу, приключенец погрузился в раздумья. От окружающего абсурда по спине волнами прокатывались мурашки. Нет, никак не могло минуть три десятка лет! Ещё и эти странные байки об Аранзебе…

Точные числа. Даты! Уж даты-то всё расставят по местам… Он набрался смелости поинтересоваться у посетителя за ближайшим столиком, какой сейчас год. Едва Эвернайт упомянул тот судьбоносный день — день, когда Двенадцать отправились в экспедицию, — оба на несколько секунд уставились в потолок, машинально подсчитывая, сколько же прошло времени с того момента.

Сложно поверить, что человека, чья жизнь неоднократно висела на волоске, можно довести до отчаяния банальной цифрой, и всё же легендарный Теневой Сокол впервые испытал непритворный ужас. «… двести лет!» — словно откуда-то издалека донёсся комментарий незнакомца, озвучившего то, что уже успело всецело захватить сознание нашего героя.

Весь вечер Джин не мог унять навязчивую дрожь в руках и пристально сверлил взглядом кружку. Надёжно захмелев, ближе к полуночи он, под стать неприкаянному бродяге, без задних ног свалился прямо в грязном переулке, но следующим утром чувство тревоги и невыразимой потери только сильнее сжимало свои клещи.

Что случилось с Кипрозой? С Таяном? Что если они опередили его и давно покоятся в сырой земле? Или эта участь постигнет их, когда сам Джин уже отправится на тот свет? Неужели он остался один на один с целым миром? Что за силы поддерживают в нём жизнь, и не рассыплется ли его двухсотлетняя плоть прахом в любой момент?

Он догадывался, что время в Саду течёт иначе… Но чтобы настолько?!.. Если его товарищи по-прежнему там, Джин молился, чтобы они никогда не вышли наружу, — даже если это значит, что им больше не суждено встретиться…

Внезапно вернулось давно позабытое чувство… чувство одиночества, испытываемое Политимосом при иферийском дворе, где он играл роль марионетки коварной матери. Любопытно, а как она встретила свой конец?..

---

---

{ К Содержанию }

#Lore #ArcheAge #ArcheAge Lore #Twelve #Tales #Nelmyria #Benika Bathory #Gene Evernight #Kyrios #Library Expedition #Сказания предков #Двенадцать #Джин Эвернайт #Кириос #перевод #лор

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

Глава 2 (28): Безымянный бог

В немой мольбе о спасении южанин воззвал к Саду — и тот вновь не остался равнодушен: очень скоро наёмник обнаружил себя стоящим перед знакомой витражной аркой, ведущей обратно в темницу Орхидны.

Подкравшись ближе, Эвернайт робко опустил ладонь ей на плечо. Глаза маленькой хранительницы резко распахнулись: она мгновенно напружинилась, словно взбалмошная кошка перед прыжком. Джин весьма кстати вспомнил, что Нана всегда недолюбливала его, однако отлично ладила с Таяном — вообщем-то, как и он сам.

Юноша опасливо одёрнул руку, но ребёнок не сводил с незваного гостя испепеляющего взгляда. Отступив на пару шагов, Джин нерешительно спросил о судьбе Кипрозы, но в ответ услышал лишь поток неразборчивых звуков, мало походивших на складную речь. Единственное, что он отчётливо осознал, — направленную на него ярость.

Присев так, чтобы оказаться с Орхидной на одном уровне, Политимос ещё пару раз безуспешно попытался наладить с ней контакт. На душе делалось паршиво от одной только мысли о том, что Роза обнаружит сестру в подобном состоянии. Неужели одиночество вызвало в ней такие метаморфозы?

В конце концов, не желая оставаться наедине с Привратницей, не устающей испускать в его сторону полоумное шипение, Теневой Сокол решил дождаться возлюбленную и остальных друзей снаружи.

Переступив порог Врат, он по-новому взглянул на пещеру: желтоватый мох и вязь плотных лиан не оставили и намёка на первозданный камень её стен — будто древний разлом стал древнее ещё на несколько столетий, либо буйство природы вмешалось в естественный порядок вещей.

Внезапно взгляд Джина выцепил из мрака почти неуловимое движение. Теневой Сокол и сам удивился остроте своего зрения — прямо под стать его хищному прозвищу. Стоило добавить ещё каплю усилий — и он с феноменальной точностью рассмотрел чешую затаившегося там зверя. Громадный дракон!

В памяти тотчас вспыхнули терзающие воспоминания о гибели Наимы, стремительно отзываясь физической болью в каждом нервном окончании. Силясь не захлебнуться в пучине беспросветного отчаяния и груза вины, Сокол постарался переключить своё внимание на врага. Тело приняло привычную боевую стойку, а разум лихорадочно метался между перспективами схватки и отступления в чертоги богов.

Рептилия же сохраняла холодную невозмутимость, предоставив Правому Клинку возможность визуально оценить угрозу. Монстр решительно отличался от драконов, атаковавших Экспедицию. Лишённое огромных перепончатых крыльев, его туловище, больше походившее на змеиное, тем не менее, совсем не нуждалось в опоре. Морду парящей наги украшали необычайно длинные усы, подрагивающие от мерного дыхания исполина — точно как у лунов, описанных в иферийских легендах.

Неожиданно по пещере прокатился могучий рык, несомненно принадлежащий усачу:

— О, великий идол войны, несокрушимый сеятель бедствий! Вековой сон стёр Вас из умов смертных, но только не из памяти Вашего верного слуги! Наши судьбы неразрывно связаны — посему дозвольте, как и прежде, носить Вас над полями сражений. Только пожелайте — и мы свернём горы, обратим реки вспять, лишь бы вернуть Вашему имени былую славу!

Произнеся это, пасть змея даже не шелохнулась: громогласный голос звучал из ниоткуда… и вместе с тем отовсюду. Невзирая на смятение новоиспечённого владыки, зверь продолжил:

— Я искренне рад первым встретить Вас в день перерождения и стать Вашим Проводником — я же останусь подле и в последний миг. Но прежде заклинаю: вернитесь в Сад! Он ещё многому должен Вас научить.

Ифериец нахмурил брови и смело встретился со змеем взглядом: если Сад и способен на подобные фокусы, у него уже было предостаточно времени поделиться своей мудростью. Обитель Матери более не манила Эвернайта: он серьёзно беспокоился о том, сколько лет реальной жизни променял на её иллюзорные секреты. Меньше всего он хотел вернуться в этот пусть и сказочный, но всё же запутанный лабиринт. Хуже того — пока власть неведомых сил держала его взаперти, Кипроза могла первой пересечь Врата. Довольно с него неоправданных рисков!

Словно прочтя мысли хозяина-поневоле, диковинное создание медленно покачало головой, не имея веских аргументов в «защиту» Сада. Чудище лишь смиренно кивнуло и призывно наклонило шею. Джин принял приглашение и проворно вскарабкался на чешуйчатую спину, будто седлает совершенно обычного коня. Естественно, такой опыт не шёл ни в какое сравнение с заурядной прогулкой верхом: так и не коснувшись земли, наг стремительно пронзил тьму пещеры, вырвавшись в небесную высь.

Миниатюрные пейзажи замельтешили словно зарисовки в альбоме, оставленном у открытого окна. Утомившись наблюдать за ними, всадник задался вопросом о конечной точке путешествия. Поскольку змей заверил, что подчинится любому велению Джина, юноша сразу подумал о Дельфинаде — на месте Розы он первым делом направился бы именно туда. Всё его естество сейчас подчинялось одному лишь стремлению — заполучить последний шанс на счастье, попросив у неё прощения. оооооооооо оооооооооо

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge Lore #Lore #ArcheAge #Twelve #Tales #Gene Evernight #Kyrios #Library Expedition #Nelmyria #Benika Bathory #Сказания предков #Двенадцать #Кириос #Джин Эвернайт #перевод #лор

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

Глава 1 (27): Трон Власти

Даже пейзаж выглядел неестественно: если присмотреться, окружение буквально мерцало разными временами года, а небо окрашивалось в совершенно невообразимые цвета. Сезоны блуждали по окрестностям подобно мыслям в голове наёмника. На пути мог вдруг взойти росток, и так же внезапно вырасти, зацвести, принести плоды и засохнуть в считанные секунды. Отведя взгляд, а затем, обернувшись, озадаченный путник видел уже новое дерево. Тропинка в мгновение ока зарастала, и приходилось искать новую. Но, несмотря на эти странности, в Саду скиталец обрёл некий душевный покой. Неиссякаемая энергия наполняла его тело. Суета внешнего мира казалась далёким воспоминанием, отголоском.

Конечно, это место куда больше походило на лес, но Джину нравилось думать о нём как о саде. Он не мог и представить, чтобы такой удивительный ансамбль вырос в дикой природе. Юноша готов был поклясться, что ощущает присутствие хозяйки Сада, беспрестанно наблюдавшей и ухаживающей за своим детищем… Парень тут же отмахнулся от этой идеи, не имея возможности проверить её — ведь вокруг ещё столько всего, что можно увидеть и испытать!

Какое-то время он пытался найти Кипрозу. Однажды, короткой зимой, ему показалось, что он заметил на снегу её следы. Но стоило моргнуть — и наступила весна, в момент стерев все свидетельства присутствия людей. Наконец Джин понял — отыскать её здесь попросту невозможно. Он отказался от поисков.

Позже юноша обнаружил, что, полностью сконцентрировавшись и направив всю волю на движение в определённом направлении, можно заставить Сад уступить. Похоже, теперь он волен сам выбирать дорогу.

Обретённая целеустремлённость в конце концов привела его на круглую прогалину, залитую ослепительными солнечными лучами. Когда глаза привыкли к свету, он всмотрелся в огромный силуэт в самом её центре: это было колоссальных размеров дерево. Его крона вздымалась настолько высоко, что терялась в облаках, а чтобы обхватить массивный ствол, понадобилась бы дюжина-другая людей. Корни дерева тянулись во все стороны, зарываясь в землю, словно кисти рук, а размашистый навес из лоз и ветвей, казалось, удерживал небосвод. Из трещин в коре пробивались побеги цветочных и фруктовых растений.

Могучее древо окружало кольцо тронов, образованных переплетением поднимающихся из почвы корней. Часть — старые и потрескавшиеся, иные вовсе почерневшие и рассыпавшиеся, как после удара молнии. За ними — резные древесные изваяния, некоторые из которых походили на дельфинадских богов. Несмотря на заметные повреждения, в любом из них угадывались черты сразу нескольких духов-покровителей.

Теневой Сокол внимательно рассмотрел каждого идола, а затем остановился перед одной из фигур. Он изучал её очень долго. Казалось, деревянное лицо менялось в выражении: то улыбнулось, то поморщилось, то будто окликнуло гостя — ему и впрямь чудился незнакомый голос в голове. В конечном счёте Джин поймал себя на мысли, что притягательный лик напоминал его самого. Не отрывая взгляд от статуи, он непроизвольно опустился на трон. Вдруг что-то внутри него изменилось: невероятный прилив сил граничил с полной растерянностью. Он должен был немедленно покинуть это место.

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #Lore #ArcheAge Lore #Twelve #Tales #Library Expedition #Gene Evernight #Kyrios #Nelmyria #Benika Bathory #Сказания предков #Двенадцать #Кириос #Джин Эвернайт #перевод #лор

[benirium]

[Сказания предков]

[CANCELED]

---

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мне неизвестно, в какой степени новый контент станет опираться на данный источник, так что воспринимайте его как материал о ходе разработки игры. Это не канон — и не полноценные тексты в принципе, — а эдакие «черновики к черновикам». В самом буквальном смысле: оригинал напоминал скорее краткий конспект или сценарий, нежели законченное произведение, поэтому я взяла на себя смелость описать предоставленные разработчиком события едва ли не с нуля, а заодно надёргать интересной информации из других документов. Говоря проще, фактология не пострадала.

Во избежание путаницы я присвоила главам новые номера — первоначальные же указаны в скобках. Более ранние отрывки, не перечащие «Дневникам», размещу как независимые материалы — дабы не нарушать линейность итогового повествования.

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #ArcheAge Lore #Nelmyria #Benika Bathory #Twelve #Tales #перевод #лор

[benirium]

[Летопись Луция]

---

Это какой-то особый вид издевательства над игроками — вкладывать минимум лора в цепочки заданий, буквально созданные для максимального раскрытия вселенной. Каждая последующая глава бьёт антирекорды предыдущей: история Чёрных терний настолько не блещет деталями, что даже её анонс выглядел информативнее. И всё же сделаем небольшой обзор для проформы.

---

Терние, пронзающее мироздание

Опустив прелюдию с путешествием сквозь Белый Хлад, перейдём к непосредственной сути сюжета: однажды из Врат Сада, которые после нас никому не удавалось отпереть, появляется таинственная фигура — по примеру русскоязычной версии будем звать её Путником. Целый и невредимый, незнакомец, однако, падает без сил прямо с порога и приходит в себя лишь глубокой ночью. Ответив на несколько дежурных вопросов главы исследовательский группы Щита Богов, он сетует на острую головную боль, а наутро бесследно исчезает.

Тут-то Избранный и примеряет на себя привычную роль детектива, немедля пускаясь на поиски беглеца — надо сказать, передвигающегося нечеловеческими темпами. Несмотря на вовлечённость множества хорошо известных вам сообществ, весомых успехов наше предприятие не достигает.

Загадочный пришелец — как позже выяснится, скрывающийся под личиной харнийца — успевает наведаться в руины Ирамканда, на Тростниковые земли (Пустошь Корвуса) и в Бухту китовой песни (Бухту китобоев), где старается не упустить из виду ни одно кровопролитное сражение. Меж тем, если верить показаниям странствующего торговца дару, конечной целью странника является некое «сокровище» внешней Бездны.

В заброшенной китобойской деревушке Наследнику удаётся ненадолго прикоснуться к тайне: на ветхом складе обнаруживаются следы ритуала жертвоприношения, а также шип, напоминающий коготь неведомого чудища.

Пытаясь разобраться в его происхождении, Избранный наводит шороху среди бестий, обитающих в области Морского Светоча (Эфен'Хала), и добывает ещё одну улику — фрагмент Чёрной руны, странно реагирующей на человеческую кровь. Эксперименты над находкой ненадолго перемещают нас на поле боя Золотых равнин, где становится известно об инциденте, что вносит последний штрих в ход расследования:

«…Я слышал от бывалых вояк: <…> в разгар битвы боец впал в бешенство и принялся крошить всех без разбора. <…> Соратники предателя связывают метаморфозу с его недавним визитом в Нагашар». (осведомитель Морталис)

Данная сюжетная линия завершается словами Леруана Змееуста о появлении второго Нагашара и предостережением жрицы Нуи о поселившимся там пожирателе душ. Хотя в лабиринтах покинутого города след Путника окончательно теряется, взамен обнажается страшная истина: из Сада вырвалось истинное зло — первозданный демон.

оооооооооо

оооооооооо оооооооооо *** «Что за безалаберное создание! Тебе нельзя доверить даже сущий пустяк!»

После смерти Анталлона церемониальных демонов заперли в подземном плане Сада Матери. Лишённые связи с тенями иферийского чернокнижника, они более не могли поддерживать свою форму, а потому распались на бесконечное множество частичек. Эти частицы — словно пылинки — попали на гостей из иного мира, благодаря чему демоны увидели Гирнор… со всеми его пороками: алчностью, унынием, вероломством и гневом. Заинтересованные душевными терзаниями смертных, тёмные духи погрузились в изучение человеческой натуры: «осколки» скверны пустили свои корни в глубины подсознания жертв, чтобы полностью сформироваться.

Однако даже человеческому естеству не под силу изменить изначальную суть племени Бездны. То «заражало» разные народы, пока не столкнулось с культом Кирбача — в памяти новообретённых носителей инфернальные исчадия заприметили воспоминания о Нагашаре. Почувствовав, что царство нагшасов некогда нанесло глубокие раны Гирнору, а значит и самой Сиоль, демоны использовали боль этих «ран» для создания нового пространства, куда поместили двойников величайших из негодяев. Они принялись завлекать людские массы в своё измерение, названное Темницей Чёрных терний, дабы использовать тех в качестве источников пищи.

(Демонопедия, «Твари Чёрных терний»)

оооооооооо

Главные различия между локализациями:

Характер Путника. В русскоязычной версии он предстаёт в качестве беспристрастного наблюдателя, в то время как в оригинале получает подлинное удовольствие при виде насилия.

Корейский вариант не столь сильно завязан на конструировании/воссоздании реальности — тамошний замысел демонов в общих чертах описан в превью данжа.

Сам финальный текст, как обычно, выделен курсивом.

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #ArcheAge Lore #Lore #Chronicle #Nelmyria #Benika Bathory #Lucius Quinto #Questline #Demons #Black Thorn #prison #Летопись #Темница кошмаров #Темница Чёрных терний #Темница Чёрных шипов #сюжет #перевод #демоны #лор

[benirium]

[Внутриигровые книги]

---

История глайдера

Прообразы планёров — или, как нынче принято, глайдеров, — впервые появились эоны лет назад, ещё в древности. Многочисленные исследования доказали, что реликвии, найденные в Костяных землях (на Кладбище драконов), на самом деле являются архаичными летател��ными аппаратами, датируемыми периодом Войны Драконов. Хотя их формы походят на некоторые из самых ранних задокументированных глайдеров, они слишком обветшали, чтобы оценить их фактическую работоспособность.

Лишь в Блестящем веке, в эпоху расцвета Дельфинада (Дельфов), это устройство стало завсегдатаем летописей. В тот исторический момент огромное количество магов стекались в Библиотеку Эрнарда, где практиковались в сотнях — если не тысячах — различных областей мистических наук. Творческая свобода породила ряд эксцентричных личностей — таких как колдун Витулёр, предположительно разработавший первый магический рассекатель небес. Увы, представленный агрегат не возымел значительной популярности, ведь приводился в действие исключительно при помощи волшебства. Возможно, разработки продолжались и после Витулёра, но свидетельств тому не приведено — многие тексты были утеряны после Раскола (Исхода).

Уже на заре становления Нового Света нуианин по имени Флайт, трудившийся под протекторатом Престола Полумесяца, сконструировал глайдер, которому суждено было стать основной современного планеризма. Насколько известно, Флайд страдал привычкой ежедневно взбираться на Врата Солриона, чтобы полюбоваться местной панорамой. Вероятно, в один из таких дней юноша наблюдал за птичьими стаями, кружащими между сушей и морем, и вознамерился когда-нибудь повторить их виражи. Весь остаток жизни мужчина посвятил воплощению своей экстраординарной мечты. Примечательно, что самому Флайту так и не удалось надолго оторваться от земли. Хотя сейчас глайдером мало кого удивишь, в те времена идея запустить человека в свободный полёт считалась фантастикой: на первых порах при упоминании земляка местные нередко крутили пальцем у виска, и либо избегали его, либо вовсе подвергали жестоким розыгрышам. При подобном раскладе любой другой отступил бы на полпути, но Флайт оказался личностью недюжинных воли и решимости.

Проще говоря, одно из величайших достижений цивилизации — покорение неба — началось при весьма курьёзных обстоятельствах. Годами Флайт разрабатывал свои планёры без малейшей помощи извне, извлекая опыт исключительно из собственных проб и ошибок. Он наблюдал за повадками птиц и даже препарировал некоторых для изучения. Это была поистине неравная схватка, в которой один маленький человек противостоял необъятной стихии.

Минуло примерно двадцать лет, прежде чем свету явился наполовину рабочий прототип. Свидетелем именно его неудачного запуска стал семилетний принц Иллион. Наследник престола буквально влюбился в идею изобретателя и на долгие годы стал его единственным сторонником и — что немаловажно — спонсором. Благодаря поступившим ресурсам, инженер ещё целое десятилетие проектировал крылья и арматуры самых причудливых форм. К счастью, интерес со стороны Его Сиятельства не угасал — ровно как и его покровительство. Казалось, Флайт наконец очутился всего в одном шаге от планёра, который однажды даст старт нынешней авиации. Однако самому творцу не дано было узнать, насколько пригодна его конструкция: испытательный полёт обернулся трагическим происшествием, после которого тот так и не оправился — спустя несколько дней непризнанный мастер вернулся в объятия богини Нуи. Есть даже сторонники версии, что аварии поспособствовали непрекращающиеся козни жителей Гардуэя.

Слава богам, у талантливого механика остался не менее одарённый сын — вспыльчивый молодой человек по имени Тейлор. В детстве тот совсем не ладил с отцом — Флайт уделял гораздо больше внимания птицам и искусственным крыльям, нежели собственному отпрыску. Тем не менее, где-то в глубине души Тейлор уважал работу отца, а впоследствии даже гордился тем, что предшественник осмелился покуситься на невозможное.

Вскоре после смерти родителя Тейлор создал свой образец на основе оставшихся чертежей. Взобравшись на судьбоносную вершину Врат Солриона, он крепко схватился за рукояти, оттолкнулся… и не рухнул вниз. Впервые человек самостоятельно преодолел внушительное расстояние по воздуху. Принц Иллион не мог не признать значения этого открытия, однако смекнул, что громоздкое устройство будет не таким полезным, как его потенциальная портативная версия.

Тейлор с головой ушёл в переосмысление концепта. Некоторые предполагали, что это его способ справиться с противоречивыми чувствами к почившему — другие утверждали, что им овладело научное любопытство, некогда захватившее и отцовский ум. Так или иначе, в результате их изысканий мир увидел складной глайдер — ключевой вклад в господство человечества над небесным сводом.

Королевский преемник был как никто другой взволнован прорывом Тейлора, ведь, будучи честолюбивым солдатом по натуре, уже предвкушал его тактическое применение. Многие хронисты сходятся во мнении, что именно глайдерам Престол Полумесяца обязан своей грандиозной победой в Войне Затмения — противостоянии, в конечном счёте усадившем Иллиона на трон Изны (Двух Корон). Новый властитель настоял, чтобы коронацию сопровождала торжественная воздушная церемония. Он и не подозревал, что это событие вызовет очередной виток всемирной истории…

Дворфы. Вот кто всегда имел репутацию великих ремесленников. Фрейгель (Флюгель*), представлявший андельфскую делегацию на коронации Иллиона, не был исключением. Когда он стал очевидцем великолепного лётного шоу, на него снизошло небывалое вдохновение. Согласно мемуарам дворфийского конструктора, он не долго думая решил пойти по стопам нуиан и поднять искусство создания глайдеров на ещё более высокую ступень. Планёры Тейлора лишь плавно скользили по наклонной — Фрейгель же хотел смастерить аппарат, способный маневрировать и даже набирать высоту.

Сперва он попытался использовать сжатый воздух, но этот метод себя не оправдал. Затем дворф обратился к пороху, которого старался ранее избегать из-за сопутствующих рисков: воспламенения — при чрезмерной концентрации вещества, и слабой тяги — при недостаточной. Фрейгель пал духом, но всё же продолжил работу. И не напрасно: в итоге он сконструировал прочный двигатель, не только выдерживающий подрыв пороха, но и эффективно использующий полученную энергию для придания движению дополнительного импульса. С тех пор технология не претерпела существенных изменений и активно используется даже в современных машинах.

После презентации нового глайдера гномий город буквально стоял на ушах — общественные обсуждения не угасали на протяжении трёх месяцев. Грянула настоящая воздушная революция. Однако гений Фрейгеля на этом не иссяк. Он принялся мастерить летательные аппараты с баллистическими установками и даже небольшими огнемётами. В ходе его экспериментов появилось и множество других функций, без которых трудно представить сегодняшние хитроумные механизмы. В то время как Флайта и Тейлора часто называют отцами полёта, Фрейгеля, сделавшего планёры неотъемлемым атрибутом каждого искателя приключений, в шутку кличут его «матерью». Инженер-коротышка практически за одну ночь прославился на весь Андельф. Вся дворфийская с��олица сосредоточила свои технические мощности на производстве стальных перьев.

Как нуианские искусники вдохновили Фрейгеля, так и дворф, в свою очередь, стал авторитетом для новых поколений. Трое идейных последователей Фрейгеля — Рехт, Линск и Ласт — при содействии знакомых фей изучали принципы аэродинамики. Они запомнились нам как авторы дизайнов, названных в честь их миниатюрных подруг — «Крылья Яковины»**, «Крылья Гиронды»** и «Крылья Монтани» («Слава Харихараллы», «Слава Двух Корон» и «Крылья Фрейгеля» соответственно). Следом в Андельфе появилось инженерное бюро «Лофт», стремительно наводнившее городской рынок новыми творениями. С учреждением «Лофта» возобновились и исследования древних артефактов на систематической основе.

Следующие этапы развития воздухоплавания редко упоминаются в хрониках, но дворфийские глайдеры вновь вышли на историческую сцену, когда Изна, терпящая поражение в Войне Демонов, заключила с Андельфом альянс. Дворфы отправляли на передовую целые эскадрильи, и застигнутые ими врасплох инфернальные существа были разбиты прямо под стенами крепости Изны. Вектор противостояния кардинально изменил направление.

Выйдя из конфликта победителями, нуиане взглянули на планёры в совершенно ином свете. Особенно Дом Вейрдвинд из Мэрианхольда. Следующая половина столетия, проведённая его мастерами в экспериментах, не прошла даром: они произвели глайдер, не уступавший лучшим гномьим образцам. Многие историки намекают, что тот был построен с использованием украденных технологий. Якобы существует дневник, в котором упаднические настроения ведущего инжене��а Вейрдвиндов подозрительно резко сменяются ликованием после получения неких секретных чертежей.

Вне зависимости от происхождения, Вейрдвиндская технология имела неоспоримый успех. Какое-то время дворфы пытались конкурировать со знатным родом, но вскоре всё их внимание отвела на себя конфронтация с астрами… а затем запылала гражданская война, в результате которой гильдия «Лофт» — а вместе с ней и все инновационные разработки — были уничтожены андельфским Магистратом. Сильнейшая черта гномов — трудолюбие, чего не скажешь об их политической смекалке.

Тем временем Вейрдвинды совершенствовали методы и наращивали производство. Особенно выделялись модели «Гроза» («Альбатрос»), «Длань Изны» («Махаон») и «Красный дракон»: опираясь на них, эльф по имени Иделин соорудил свой зачарованный глайдер — «Сверхлёгкий», а изобретатели под началом герцога Ронвентона спроектировали знаменитую «Лунную тень» («Летучую мышь»), использовавшуюся в операции по спасению принцессы Клонид (Кандиды) из лап бандитов Кровавой Руки.

По ту сторону моря харнийцы разработали причудливый глайдер «Гоблин» («Эншака»), в который вселили аниму — «механическую душу». Лишь один из десяти образцов доходил до финальной стадии сборки, но завершённая модель славилась превосходными характеристиками.

В качестве отступления упомянем и опыты народа ферре: далёкие от науки и техники, степные охотники только и смогли что откормить ленивцев магическими призмами. Те отрастили перепончатые складки и подняли кочевников на своих спинах. Что не говори, а тоже прорыв.

Так глайдеры распространились по всему Гирнору, принеся дар полёта каждому смельчаку. Учёные продолжают вводить новшества в классические конструкции, и мир, вероятно, успел повидать лишь малую толику того, что люди способны запустить в небо. Полагаю, мы живём в разгар эры воздухоплавания — и при должном усердии предела тому, как высоко мы сможет подняться, попросту нет. оооооооооо оооооооооо

*Дословно (Флюгегехаймен? xD) Флюгель — с немецкого буквально «крыло». Это же слово ранее употреблялось для обозначения флюгера или флажка. Долго сомневалась, стоит ли изменить эту версию на «Фрейгель» в угоду благозвучности. Сами понимаете: для азитов привычные нам названия нередко кажутся диковинкой, поэтому в текстах много такой милой непосредственности. Впрочем, это реальная фамилия.

**Или же Якобина и Жиронда. «Жиронда» отсылает нас к названию французского департамента, берущего, в свою очередь, название от эстуария, образовавшегося при слиянии рек Гаронна и Дордонь. Кстати, «якобинцы» и «жирондисты» — участники французских политических движений, потому-то я и предпочла иную адаптацию.

оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо

Записки Тейлора

Любой нуианин неизменно возвращается в объятия богини Нуи — таков порядок вещей. И в данный момент я воочию наблюдаю итог жизни человека, готовящегося последовать за светом богини. К несчастью, этот человек — Флайт — приходится мне отцом. Буду честен: моё презрение к нему поистине безгранично. Лишь осознание кровных уз с ним несколько смягчает моё сердце — но и в той же мере отягощает его. Отец, почему даже в последние минуты ты изводишь меня?

Мне практически нечего будет вспомнить о своём старике. Кроме того, как он ежедневно запирался в мастерской, обрастая стопками бесчисленных чертежей; или запускал в экспериментальный полёт самолично сконструированный планёр, незамысловато названный «крылом». Зато я отчётливо помню слёзы матери, вынужденной залечивать его раны после очередной неудачи.

Куда проще считать, что отца у меня не было вовсе, а мою заботливую мать этот мужчина своими выходками натурально свёл в могилу! После её смерти я фактически остался один, хотя фигура отца продолжала отдалённо маячить на горизонте. При матушке наша семья существовала за счёт её скромных навыков шитья, но теперь всё свалилось на мои неокрепшие плечи. Флайт годами получал гранты от принца Иллиона, но всё без остатка спускал на исследования. Оттого я ненавидел его ещё больше. Почему он не мог быть рядовым гражданином, жить как все? Неужели так сложно было позаботиться о родных?

Стоит заметить, что близость смерти пробуждает чувства даже в сущих эгоистах. Из последних сил сжав мои руки, Флайт со слезами на глазах просипел:

— Мне так жаль! Знаю, я был никудышным главой семьи… Никакие слова не способны выразить мои сожаления… Но ведь я дал обещание. Твоей матери, Его Светлости и себе… Всякий раз оглядываясь на вас, я боялся не совладать с этой колоссальной ответственностью, и мне приходилось трудиться ещё усерднее… Я поклялся Джесси, что отыщу способ, который позволит людям сбросить оковы, прижимающие нас к земле. Это цель всей моей ничтожной жизни!

Мы — лишь гости в этом мире. Это незыблемая истина. Но короткий отрезок, зовущийся жизнью, каждому дано пройти собственным путём. Отец уверяет, что его путь — открыть для нуиан бескрайние небесные просторы, а мать утверждала, что для неё важнее всего осуществить мечту отца. Но мне прекрасно известно, что она грезила вовсе не об этом. Что ещё абсурднее, горе-инженер призвал меня пойти по его стопам, дабы эта мечта не канула в лету вслед за мечтателем.

Будь на его месте кто-нибудь другой, я бы откупился ложью, — но отца я ненавидел так сильно, что готов был перечить ему открыто. Избегать ответного настойчивого взгляда я не стал, желая показать Флайту: диктовать мне свою волю лишь на основании того, что привёл меня в этот мир, он не смеет — к моему воспитанию он всегда оставался безразличен.

— Довольно одной жизни, угроханной на этот крылатый огрызок, — упрёк звучал особенно холодно. — Не пытайся и меня втянуть в эту кабалу!

Он уступил, попросив хотя бы рассказать о его состоянии принцу. Полагая, что этой услуги будет вполне достаточно для уплаты своего сыновнего долга, я дал согласие. Но это и явилось моей роковой ошибкой! Даже в последний момент этот жалкий тип ухитрился использовать собственного ребёнка! Проклятье!..

Как только до короля Престола Полумесяца дошла весть о моём отце, его наследник немедленно прибыл в Гардуэй в сопровождении пары рыцарей. Отец прогнал меня, пожелав остаться с ним наедине. Содержания их беседы я не слышал, но зная, в какое крутое пике нырнула моя дальнейшая жизнь, могу предположить её примерную суть.

Проводив предка на тот свет, я намеревался сжечь все его труды. Но не смог. И слав богам — вскоре Иллион нанёс повторный визит. Он сходу протянул мне контракт, заявив, что я наследую и обязанности родителя. Документ гласил, что если Флайт не сможет закончить своё «крыло», то должен полностью возместить все затраты на его разработку. Несмотря на то, что отец получал государственное финансирование уже пятнадцать лет, контракт выглядел столь чисто, будто составлен только вчера. Даже ежу понятно, что соглашению не было и года. И, что куда важнее, его выгодополучатель — не кто иной, как отпрыск знатных кровей.

Думаю, вы уже поняли: я стал жертвой безответственного заговора, затеянного собственным почившим предком. В обмен на повышенное финансирование принц Иллион потребовал, чтобы я лично сдавал ему все отчёты и проводил лётные испытания под его строжайшим контролем. Что может противопоставить простой смертный августейшему волеизъявлению? Как ни парадоксально, я быстро уподобился своему старику, днями напролёт торча в его душной мастерской за штудированием исследовательских конспектов. Вновь и вновь я перепроверял конструкцию крыльев, пересобирал модели и воспроизводил тестовые запуски. Невзирая на некоторую медлительность, я сосредоточился на работе с завидной преданностью — так, словно к моей шее был приставлен острый клинок королевского гвардейца.

Возможно, сама богиня Нуи прониклась моей отчаянной борьбой — во время пробных полётов я даже ни разу не пострадал. Как и предшественник, я беспокоился, что умру вовсе не от старости. Но постоянные игры со смертью всё же принесли плоды, и в один из дней я гордо предстал перед Его Высочеством в компании своего изобретения. Я готов был поспорить, что уже чувствую, как с моих плеч спадает отцовская ноша, но всё это оказалось обманчивой иллюзией. Коварный принц заявил, что ему нужно не средство для развлекательных прогулок, а настоящее боевое орудие: он потребовал предусмотреть возможность транспортировки планёра рядовым солдатом. Я почувствовал себя альпинистом-неудачником, слишком поздно осознавшим, что целый век покорял не ту вершину.

Какое-то время я был полностью разбит, но настойчивые напоминания со стороны венценосного начальства не оставляли возможности для передышки. Фактически я начинал с нуля, питаясь придумать способ превратить громоздкий каркасный механизм в своеобразное стальное оригами. После трёх лет изнурительной работы мне всё же удалось преобразовать форму крыла и сделать его складным, но на этот раз всё упёрлось в материалы изделия. Отнимания и добавляя компоненты то там, то сям, я беспрестанно сталкивался с новыми трудностями: весом аппарата, его прочностью, стабилизацией полёта. В конце концов я пришёл к неутешительному выводу: сохранить одновременно и конструкцию каркаса, и форму крыла никак не удастся.

Поскольку в исследованиях долго не было прогресса, терпение принца Иллиона шло на убыль. Я всерьёз опасался, что вскоре окажусь на плахе, а потому задумался о побеге. Кто бы мог подумать, что именно его планирование подарит мне новый шанс: дворф-посредник, с которым я встретился близь деревушки Лэктон*, поделился благой вестью: недавно андельфские кузнецы произвели сверхлёгкий и прочный сплав металла. Не иначе как сама Нуи вновь улыбнулась своему верному слуге!

Не передать всех эмоций, испытанных мною при получении первой заветной партии… Благодаря прорывным дворфийским технологиям моё творение наконец смогло бороздить небеса стабильно и без перегрузок, никоим образом не теряя преимуществ своей хитроумной конструкции. Спустя три с лишним десятка лет я всё-таки завершил дело, начало которому однажды положил мой отец. У меня никогда не было помыслов продолжить его стремления, но после успеха именно лицо Флайта первым пришло мне на ум. Должен признать: не будь он так безразличен к близким, он бы даже удостоился моего признания. Не знаю, слышишь ли ты меня сейчас, — но твоя мечта сбылась, папа!

В награду за широту возможностей, подаренных людям нашим летательным аппаратом, принц Иллион отметил меня дворянским титулом и внушительной премией. А также принёс извинения за всё, что мне пришлось вынести на пути к исполнению совместного проекта Флайта и Короны. Его Высочество намекнул, что я и впредь смогу наслаждаться богатством и славой, если продолжу развивать своё «крыло». Однако мне хотелось поставить в этой главе жирную точку. Не зная толком, чем буду заниматься дальше, я твёрдо осознавал одно: пора научиться расслабляться.

Но вскоре моему отдыху пришёл конец — как, впрочем, и спокойствию жителей всего континента. До меня дошли вести о том, что принц Иллион отказался пройти испытание Лабиринтом и повёл армию на Салем (Саллиум). Поперву многие шептались о трусости наследника, но его стремительная победа в Войне Затмения, а затем и капитуляция Роуз-Энда, в корне изменили общественные настроения. И тогда новоиспечённый сюзерен и будущий основатель династии Изны вызвал меня на ковёр. Пусть приглашение и выглядело крайне вежливо, интуиция подсказывала мне, что я рискую стать рабом на всю оставшуюся жизнь. Поэтому, недолго раздумывая, я решил вырваться из цепких лап короля.

Я с грустью оглядел свой скромный багаж: даже не верится, что это все пожитки мастера, совсем недавно совершившего революционный прорыв в воздухоплавании. Похоже, подсознательно я по-прежнему боялся себя чем-либо обременять. Ни золото, ни статус не дарили мне душевного покоя. Довольно жить по чужой указке — я отправляюсь на поиски истинного счастья!

Нашедших эту рукопись прошу лишь об одном: напечатайте её. Если наше с отцом творение всё-таки перевернёт мир, хочу заявить следующее: этот скачок стоил немалых крови, пота и кучи драгоценного времени… Окупились ли они? Судить вам. Да благословит богиня всех, кто читает эти строки! оооооооооо оооооооооо

*Также кор. Уюпитганг/рус. Ривертон. Своим названием поселение обязано протекающей рядом Молочной реке, поэтому я выбрала англоязычный вариант как наиболее ассоциирующийся с объектом.

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #ArcheAge Lore #Lore #Nelmyria #Benika Bathory #Flight #glider #history #dwarf #nuian #in-game books #глайдеры #дворфы #нуиане #лор #перевод #книги

[benirium]

[Описания; отсылки]

---

Морской и сухопутный транспорт

Корабли, история создания которых заслуживает отдельного внимания:

Рыбацкие баркасы: Преимущественно возводились Ост-Террой. Ключевая особенность — использование анимы (механической души).

Ладья влюблённых Эту лодку принц Леандр поручил построить Гильдии корабелов Инистры, чтобы на её борту признаться в чувствах Лай-Кань из Северной ишубары.

Лодка «Одинокая душа» («Лодка контрабандиста») Поселившийся в Инистре мастер-корабел с Вечного острова, Сору, был разбит горем, получив известие о разрушении и затопление родины. В надежде добраться до места, где некогда возвышался его город, он и спроектировал данную лодку.

«Рычащий ял» (Пиратский галеон) Дюмос построил этот парусник после того, как отказался от своей роли вице-президента Ассоциации судостроителей Изны и примкнул к пиратам, мечтая однажды отомстить своей семье. Галеон может перевозить до тридцати членов экипажа без существенной потери скорости. оооооооооо

оооооооооо Вряд ли для прочего транспорта найдётся отдельная тема, так что опишу его здесь же:

Праздничные мейрийские сани (Сани дедушки Олло) Чтобы вовремя доставить детишкам подарки к фестивалю Еловой Девы (Неверину), преодолев снежные бураны, посыльные Северного Мейра использовали именно эти необычные сани.

Круизёр «Санро» («Пустынный странник») Транспорт для горной местности, разработанный Неозом, механиком с Тигриного хребта. Фирменная технология вживления механической души была применена к двигателю устройства.

Вольфганги (Кабриолеты) Серия легковых автомобилей, произведённых Вольфгангом Автобаном, главным инженером андельфского Института машиностроения. Сердце конструкции — передовой двигатель мощностью в 200 кабаньих сил.

Внедорожник «Страдар» Когда Вольфганг лишился своей должности, его соперник, Страда Рампант, объявил о начале разработки революционного проекта. Эта футуристического вида машина способна переключаться между тремя режимами вождения и даже оснащена уникальной системой катапультирования. Круизёр «Гларт» («Демон дорог») был представлен в рамках той же прорывной серии — как альтернатива для любителей поездок в одиночестве.

Самоходные доски Гуруми Прототип агрегата изобрели дару — для собственных логистических нужд. Двухместную версию, посвящённую Тада-дару, презентовал (дворф?) Бьёрхоф (Беархоф). оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо

P.S. Ссылки на шикарные концепты (кликабельно): * Корабли; * Ещё суда; * Отдельно торговая шхуна; * Отдельно тримаран/гарпунник; * Авиатранспорт; * Городской транспорт; * Тракторы; * Болиды; * Осадная техника

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #Lore #ArcheAge Lore #Nelmyria #Benika Bathory #ID #transport #machine #ship #vessel #vehicle #car #auto #перевод #лор #описание #корабли #транспорт

[benirium]

[Внутриигровые книги; традиции]

---

оооооооооо оооооооооо

История кораблестроения

Не существует никаких документов, подтверждающих дату создания первого плавательного средства. Несомненно, освоение водной глади произошло раньше появления осознанных форм письменности: едва кто-то заметил, что дерево держится на плаву, возникла некая форма примитивного плота.

Если верить рассказам ордена Потомков Эфенов, корабли, технически значительно превосходящие сегодняшние, существовали ещё до зарождения Оста (Оша), считающегося первой цивилизованной нацией. Эльфы уверяют, будто их златокрылые предки — эфены — бороздили на магических ладьях не только морские просторы, но даже небесный свод. Исходи эти данные от представителей любого иного народа, я счёл бы их досужими сказками. Однако эльфийские Помнящие живут веками и истово гордятся собственными мнемоническими навыками. Кроме того, дворфы, построившие легендарные дирижабли, утверждают, что их конструкция являет собой механизированное переосмысление архаичных летательных аппаратов.

Также найдено несколько записей о кораблях, паривших над Костяными землями (Кладбищем драконов) — их относят к периоду войны между нуонами и драконами. Впрочем, ввиду своей абстрактности эти источники считаются крайне ненадёжными: нуонский термин, использовавшийся для обозначения «летающего дракона», — тот же, что и для «летающего корабля». Древняя раса с равным шансом могла применять это определение как в отношении самого Мисагона, так и любого летающего объекта — или, того хуже, не различать их вовсе. Вероятно, правды мы уже не узнаем.

Независимо от того, что повидали на своём веку хребты Костяных земель, отрицать факт существования искусства воздухоплавания не осмелится никто. Подробности оставим высоколобым харнийцам и дворфам с их всеобъемлющими познаниями в механике и инженерии. Возможно, именно им суждено вернуть наше господство над поднебесьем: в конце концов, наука — это бесконечный калейдоскоп вызовов и ответов.

Вернёмся к сути изложения. Старейшая историческая монография — так называемый «Трактат Хищника» — повествует о «подвигах» Гигаса, кровожадного правителя королевства Ост. Том гласит, что рост захватнических аппетитов Хищника вынудил многих жителей северного материка бежать по морю на небольших судах. Книга содержит крайне скудные сведения об их устройстве, но с высокой долей уверенности можно предположить, что они должны были превосходить речные образчики — иначе бы попросту не пережили морского путешествия.

С приходом эпохи Великой реки судоходство совершило первый существенный скачок. Согласно труду «Заря цивилизации», оставленному дельфинадским летописцем Парадосисом, крупнейшая река Аврории — Нами — быстро стала основной магистралью внутриконтинентальной торговли. Некоторые хронисты склонны полагать, что именно её открытие заложило основу великой «столицы мира», Дельфинада. Позволю себе заметить, что корректнее называть это событие «переоткрытием Нами». Ведь о её существовании было известно с глубочайших веков, но водные артерии долгие годы оставались в безраздельной власти Гигаса.

Историографы утверждают, что корабли эпохи Нами имели листовидную форму, помогающую преодолевать мелководье. Я бы смело предположил, что их конструкция — «прабабка» современных торговых шхун, если закрыть глаза на полное отсутствие парусов. Взамен они приводились в движение усилиями крепостных гребцов. Такое положение дел способствовало развитию работорговли, но любому терпению, как известно, есть предел. Вспыхнувшие по всему материку восстания ознаменовали закат исторического этапа, провозгласив наступление Безликой эпохи. Государства возникали и растворялись без следа, но летопись сохранила для нас названия четырёх лидирующих держав: Прана — на севере, Занданион — на юге, Терак — на востоке и самая влиятельная — Син — по центру. Поскольку в связи с новыми порядками вёсла теряли актуальность, изобретение так хорошо знакомого вам паруса не заставило себя долго ждать.

В Эру принцев размер кораблей рос в геометрической прогрессии: простое судно тогда было вдесятеро массивнее среднестатистического сегодняшнего клипера. Однако их размер нёс с собой и ряд недостатков: такие махины с трудом швартовались в портах, а пройти вглубь материка на них было попросту невозможно. Что, впрочем, не мешало активно использовать их в экспедициях к землях, кои столетия спустя мы наречём Новым Светом.

Но это позже, а на данном этапе уделим внимание другим действующим лицам — расе пантероподопных кочевников. Древние ферре прежде не покидали равнин родного Восточного континента, однако после череды катастрофических землетрясений и пожаров, разоривших их края, степные охотники пошли на контакт с людьми. Некоторые северные торговцы нанимали этих больших прямоходящих кошек, взамен помогая им с переселением на Аврорию. Там ферре успешно ассимилировались, став неотъемлемой частью культуры и экономики Старого Света. Они внесли свой вклад в приближение Блестящего (Великолепного) века — расцвета Дельфинада и всего Изначального материка.

С кем у вас в первую очередь ассоциируется словосочетание «выдающиеся учёные»? У вашего покорного слуги — с эрнардскими чародеями. Именно их закрытому сообществу удалось впервые воссоздать эфенские воздухоплавательные технологии. Удивительно, но при всех своих талантах волшебники были совершенно несведущи в предпринимательстве: они могли извлечь солидную прибыль — даже изменить ход развития цивилизации! — сделав изобретение общедоступным… Но история не знает сослагательного наклонения: маги навсегда отбросили свои концепты из-за астрономической сложности их практической реализации и навигационных методов.

Пришедший в конце века Раскол (Исход) похоронил лучшие кораблестроительные наработки. После спасения богиней Нуи изгнанникам пришлось начинать всё с нуля — в том числе подчинять водную стихию. Хотя многие из выживших ранее участвовали в постройке судов, большинство имели узкую специализацию. У человечества ушло немало времени на то, чтобы сложить элементы распавшейся мозаики в общую картину.

Первые годы адаптации характеризовались высокой нехваткой продовольствия. Ключом к выживанию стала рыбалка, подарившая жизнь Ассоциации судостроителей. Дебют солридской мастерской — воссоздание рулевого механизма, использовавшегося ещё на Аврории. Благодаря ему выжившие наконец смогли обжить свой новый дом, планомерно исследовав его береговую линию и водные пути. Насколько известно, именно в этот период на воду спустили рыбацкие баркасы, а также прототипы проворных тримаранов и плоскодонных катеров — тогда ещё без дополнительной оснастки в виде пушек и гарпунов. Оружие добавили куда позже — когда Западный материк распрощался с понятием мира.

Случилось вышеупомянутое не без содействия со стороны прославленного мага Солриона, прошедшего испытание Лабиринтом и основавшего империю Престол Полумесяца. Эльфы и дворфы к тому времени отправились осваивать удалённые регионы, а человеческое общество встретило инициативу волшебника отнюдь не единогласно. В надежде объединить оставшихся под своим знаменем, Солрион учредил грандиозный фестиваль, посвящённый великому самопожертвованию богини Нуи — достойное дело, противников которому не нашлось. Местом проведения избрали остров Инис (Инистер) — но, поскольку отдалённый клочок суши был необитаем, туда предстояло доставить огромные партии грузов с материковой части Солрида. Для скромных колонистских посудин задача оказалась невыполнимой, и корабельная ассоциация бросила все силы на разработку крупного грузового судна.

Вскоре всем станет очевидно: транспортный корабль — лишь начало. Если нуиане рассчитывают и впредь расширять масштабы флотилии, гавани придётся коренным образом модернизировать. И тут на историческую арену выходит ещё один способный колдун — Эфиндель (Эфиндер), гениальным методом которого мы пользуемся и по сей день. Изучив свойства магических камней, найденных беженцами в Загробном мире, он предложил использовать их для накопления потусторонней энергии, позволяющей хранить транспорт непосредственно в чертогах Нуи.

Как ни прискорбно, идиллическое единство, принесённое Фестивалем почитания Нуи, царило недолго. Сперва общие доки покинули лодки подданных старой Висконии — вместе с моряками, находившимися под их протекторатом. Добравшись ни много ни мало до Восточного материка, они основании небольшое государство Инистра (Инистер) — а вместе с ним и новую гильдию корабелов.

Следующими против Престола Полумесяца восстали выходцы из Мейра и Франбилии: несогласные выдвинулись на южные территории Западного континента, чтобы возвести там город Салоники и провозгласить рождение фракции Салем (Саллиум). Разместившись на побережье, салемцы обрели не менее благодатную почву для независимого кораблестроения. Впоследствии на них, увы, обрушились амбиции принца Иллиона, развязавшего кровопролитную Войну Затмения. Королевская семья и её уцелевшие вассалы вслед за висконийцами бежали на другую сторону моря, где разделились на жителей Порта Лютни и вольного города Ост-Терры — каждый со своими объединениями плотников.

Иллион, получивший контроль над землями вчерашнего Салема, в конечном счёте вошёл в учебники как основатель новой династии. А под крепостью, носящей имя его покровительницы — богини удачи, — выросла одна из крупнейших верфей. И, наконец, моя семья — торговые магнаты Норьетт — развернула промышленную деятельность в пределах Гавани Золотого языка (Порт-Аргенто), что на Долгой косе.

Подводя итог, отмечу: эти шесть уважаемых организаций существуют и поныне. С тех пор наши дороги во многом разошлись, но рассказ об этом — титанический труд, требующий отдельного издания.

Лучше сделаем пару шагов назад: пока нуиане и харнийцы конкурировали на стезе мореплавания, дворфы, казалось, состязались с самой матушкой-природой. Обосновавшись на горных хребтах, они выбрали кардинально иное направление, в результате чего мир однажды увидел дирижабль, упомянутый в первой части текста. Их детище небеспочвенно прозвали чудом инженерной мысли. Хотя дворфы и изучали принципы, заложенные в чары эрнардских мудрецов, их летающие громадины приводила в движение именно наука, а не тайная магия.

Избежали дворфы и главной ошибки заклинателей, а именно — не постеснялись продать свои творения Престолу Полумесяца, Двум Коронам, Инистре и ишубарам: проще говоря, всем, кого не смутил недемократичный ценник. Единственным недостатком дирижаблей была и остаётся их высокая подверженность турбуленции — оттого их можно эксплуатировать только в тихих, хорошо приспособленных к полётам регионах. Впрочем, испытания всегда лишь подстёгивали наших северных друзей. В стремлении к большему те даже решились пойти на мировую с Великим Домом Вейрдвинд и попытаться применить технологии дирижаблей в производстве глайдеров. Скоро время покажет, каких высот им удастся достичь совместными усилиями.

В разведывательных отчётах всё чаще упоминается, что Изначальный материк постепенно оживает. Многие воспрянули духом и грезят возвращением на берега обетованные. Все страны неустанно работают над тем, чтобы обеспечить экспедиции по-настоящему устойчивыми и скоростными судами.

Наследникам предстоит приложить недюжинные старания, чтобы вернуть Аврории былое величие. Здесь важно помнить: главным двигателем прогресса обычно становятся трудности, коих и сейчас предостаточно. В прошлом великие потрясения давали жизнь грандиозным свершениям, в то время как удовлетворённость своим положением редко приводит к прорывам. Вне всяких сомнений, мы должны мыслить масштабнее, заботясь не только о сегодняшнем дне, но и о наследии, что оставим потомкам. оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо

P.S. Ссылки на шикарные концепты (кликабельно): * Корабли; * Ещё суда; * Отдельно торговая шхуна; * Отдельно тримаран/гарпунник;

---

---

{ К Содержанию }

#Lore #ArcheAge #ArcheAge Lore #Benika Bathory #Nelmyria #history #ship #shipbuilding #vessel #naval #sea #boat #sailing #море #корабли #лор #перевод #книги

[benirium]

[Внутриигровые книги]

---

Возвращение домой

Всё началось с пришествия Шатигона, благословившего своей милостью некогда самую незначительную нацию Аврории — королевство Горн*. И божество уже было не остановить: ни дикарям ферре, ни более цивилизованным соседям. В конце концов, Шатигон направил своё войско к сердцу континента — в могущественный город-государство Дельфинад (Дельфы): раньше его неприступные стены никто не осмеливался штурмовать.

Бог изобилия, закономерно, не скупился на щедрые предложения — в его сети попал и я… Каждому, кто верой и правдой прослужит ему декаду, идол сулил горы золота, которые обеспечат безбедную жизнь на века. Семейные сундуки, опустевшие после кровопролитного противостояния с ферре, для многих стали лишним поводом вверить свою судьбу Шатигону.

Из одной только моей деревушки Донстар (Рассвет), что под Капернаумом — провинцией Перрана, — записалось не менее полусотни добровольцев. Таких же, как и я, — глупых юнцов, не ведавших истинного лика войны. Сам себе боюсь признаться, что двигали мною вовсе не храбрость или забота о клане, а банальная жадность.

Упиваясь ритмом торжественного марша, мы шагали прочь от родных краёв, уже фантазируя о грядущем славном возвращении. И в страшном сне я не представлял, что в следующий раз пройду эту тропу одиноким калекой. Впрочем, моим незадачливым землякам повезёт ещё меньше.

И вот я здесь, оставивший позади новые места и новые знакомства. В компании кроткого ветерка, гуляющего по склонам холмов и слегка покачивающего пустой левый рукав моего камзола. На деревьях уже набухали свежие плоды, а утешительные похлопывания и тёплые объятия ждали меня в каждой таверне. Несмотря на усталость, ощущение близости дома обволакивало умиротворением — в противовес ветрам войны, что буквально вчера разносили вонь гниющих тел. Нет, всё закончилось. Я снова волен наслаждаться простыми вещами.

На секунду сердце вновь сжалось, словно в тисках: боковым зрением я заметил у обочины алое пятно. Однако до меня быстро дошло осознание, что это не окровавленное тело, а лишь кусты спелой земляники. Собрав полный узелок ягод, я с довольным видом двинулся дальше, как вдруг услышал шелест за спиной. Неужели меня преследуют здесь, вдали от сражений? Привычным движением я выхватил меч и приготовился защищаться.

Но нет — просто на сладкий аромат подоспела любопытная молодая ятта. От облегчения я едва не пустил слезу. Швырнув животному горсть ягод, я побрёл вперёд.

Вскоре навстречу показался торговый караван в сопровождении отряда охраны. Я машинально припрятал за пазухой камень и мысленно начал выстраивать тактику. Но, как ни странно, повозки просто прошли мимо. Вероятно, странники даже не придали значения моей сиротливой фигуре. На этот раз я действительно прослезился: первым же моим помыслом при встрече с незнакомцами стало убийство. Я — чудовище!

Уже сгущались сумерки, и я свернул в сторону городка Зерант (Джерантил) в поисках места для ночлега. Постовые, упёршись длинными копьями в мостовую, пристально осматривали пересекающих ворота путников. Отталкиваясь от наконечников пик, рассеянные фонарные отблески никак не давали мне сосредоточиться. Здесь определённо что-то произошло…

Когда стражники попросили предъявить документы, я осторожно объяснил, что только закончил службу в горнийском легионе, и продемонстрировал свою доходную книжку. Похоже, моё присутствие более не вызывало у них никаких вопросов.

Несмотря на кружащие по улицам патрули, в целом вечерний Зерант сохранял довольно разряженную атмосферу. Я решил, что пинта-другая прохладного эля поможет заглушить шёпот призраков прошлого — мой маршрут вёл к старому трактирчику за углом.

И правда: с каждым глотком мне становилось лучше. Вскоре я погрузился в безмятежные мысли о том, что сулит завтрашний день. Когда от былого напряжения не осталось и следа, я прислушался к разговорам вокруг:

— Неужто они что-то не поделили? — выудил я комментарий из общего гама.

— Не-а, — ответил его собутыльник. — У наёмника пустую фляжку нашли. Вдрызг наклюкался, поди!

— Слава богам, поймали засранца, — прерываясь на глотки, заключил первый. К их разговору присоединился хозяин трактира:

— Мой брат гвардейцем служит. Он говорит, убийцей оказался ветеран дельфинадской кампании. Похоже, тот совсем потерял связь с реальностью: наверняка в лесорубе врага с передовой углядел.

— Грёбаные лунатики! Чуть что — сразу за оружие…

— Завтра на казни смачно плюну ему в харю!.. Гектор был славный малый, — буркнул трактирщик, покачивая головой.

По спине пробежал холодок: такая страница вполне могла появиться и в моей биографии, попадись мне среди ночи свой Гектор или иная воображаемая угроза… Десять лет нас воспитывали сущими душегубами — но почему же никто не обучил тому, как потом остановиться? Вдруг пиво стало совсем пресным. Я резко встал и поспешил на свежий воздух.

Наутро весь городок собрался на главной площади. Когда стражники толкнули преступника на помост, у меня чуть сердце не остановилось: я знал его! Несколько раз мы с этим дворфом сражались бок о бок.

Когда палач занёс свой топор, бедняга не посмел дёрнуться, не произнёс ни слова напоследок. Толпа улюлюкала, а некоторые даже плевались в сторону бренного тела. Никто и думать не хотел о том, какие испытания прошёл солдат на чужбине.

На обратном пути к гостинице я наткнулся на скверного рода объявление. Добровольцев призывали пополнить ряды армии Шатигона, борющейся с силами Хазе за контроль над Дельфинадом. Всплывали и опасения, что иферийские войска тоже придут в движение.

Защита клочка земли. Сражение с инакомыслящими. Противостояние обезумевшим богам. Да хоть спасение Гирнора от апокалипсиса! В какой фантик не облачи свою миссию, война остаётся войной. Эх, ��акое бы усердие — да на поиски поводов для мира! Когда же влиятельные лица наконец остановят этот конвейер, изо дня в день превращающий живых в мёртвых?..

Пока я, потеряв счёт времени, сверлил взглядом листовку, облака принялись метать на землю крупные капли дождя. Скапливаясь воедино, те напоминали мне лужи крови. В такую погоду у меня всегда как будто ноет потерянная рука, а рана на спине, полученная три года назад в «столице мира», отдаёт пульсирующим зудом.

В общем, война отняла у меня не только конечность — но за остальное я ещё поборюсь!

Некогда короткой дороге в родной Капернаум, пересечённой полусотней смельчаков, теперь не видно конца — в одиночестве она кажется бесконечно долгой… оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо

*Самым точным я всё же считаю вариант «Гон / Гонн». Корейцы уверяют, что это — одновременно краткое имя самого Шатигона. Удобное совпадение или прочно укоренившаяся ошибка? Сейчас сказать сложно.

Дворфы у нас редко гостят, поэтому следующего повода приткнуть концепты может не быть. Пусть тут и Андельф вместо Капернаума, но культурные особенности прослеживаются. Наслаждайтесь: artstation.com/artwork/oON35B

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #Lore #ArcheAge Lore #Nelmyria #Benika Bathory #dwarf #in-game books #дворфы #книги #лор #перевод

[benirium]

[Внутриигровые книги]

---

Дельфинадский маскарад

В прошлом году я узнал о бал-маскараде, который лучше любых слов проявлял подобные противоречия. Сей рассадник распутства привлекал множество людей, забавлявшихся перспективой бросить друг другу вызов. По слухам, там творились настолько постыдные вещи, что мало кто потом осмеливался признаться в участии. Причина популярности этого шабаша так и осталась бы для меня загадкой, кабы не представился шанс лично разгадать её.

В один из вечеров я почувствовал себя таким утомлённым, что пешей прогулке предпочёл комфортную поездку в городском дилижансе. Забравшись в пустой экипаж, я заметил портфель на одном из пассажирских сидений. Знаю, что вмешиваться в чужую частную жизнь — неучтиво, но это был единственный способ найти владельца. Я открыл багаж в поисках любых документов, намекающих на личность хозяина.

Внутри обнаружились лишь бумажный конверт да пёстрая маска — очень необычное украшение и, вне всяких сомнений, выполненное по индивидуальному заказу. В приступе любопытства я тотчас же распечатал письмо: передо мной лежало приглашение на торжественный вечер — но помимо адреса в нём практически не за что было зацепиться. Я решил наведаться туда под предлогом возврата портфеля… и, опять же, из жуткого интереса.

Направившись в указанное место к условленному времени, я нашёл только захудалый ресторанчик в глухом переулке. Ко входу семенила небольшая группа людей, прятавших личины под тёмными мантиями. На одном из неизвестных я углядел маску, идентичную найденной в саквояже. Я и сам не заметил, как тоже применил маскировку и увязался за необычной процессией.

В ресторане было многолюдно, но тихо, словно в склепе. Никто не трапезничал и не болтал — все выстроились в одну длинную извилистую очередь, ведущую к двери в подвал. Каждый из посетителей предъявлял своё приглашение плечистому мужчине, стерегущему проход, и после его одобрительного кивка спускался вниз по лестнице. Я последовал их примеру и беспрепятственно нырнул в темноту подземелья.

Узкий коридор, в котором я очутился, тусклым румянцем освещали редкие свечи. Я продолжал двигаться вперёд, мысленно считая каждый источник света на пути. Когда их набралось полторы сотни, коридор перешёл в небольшую комнату, залитую ослепляющим сиянием. Люди впереди резко сбросили свои мантии, выставив напоказ экстравагантные бальные платья и фраки, и прошли дальше. Щурясь, я старался не отставать.

Следующее помещение — просторный холл — по всей видимости, служило бальным залом. Хозяин вечера был явно не последним человеком в Дельфинаде (Дельфах): в противовес скромному ресторану наверху, здешнее убранство всем своим видом источало помпезность и великолепие. Помимо вычурной и, очевидно, очень удобной мебели для гостей, зал был обставлен экзотическими цветами и произведениями искусств, а от фресок на стенах и сводах было просто не оторвать глаз. Неподалёку от сцены оркестр играл весёлую баркаролу, от которой в пляс пускались даже огоньки на канделябрах.

На самой сцене тоже происходил танец нескольких пар — столь вульгарный, что движения их тел резко контрастировали с элегантностью обстановки. Я был одновременно потрясён, смущён и, надо признать, заинтригован. Следя за тем, как беззастенчиво партнёры тёрлись друг о друга, я поймал себя на мысли о том, что наблюдаю скорее откровенный акт любви.

Залившись краской, я наконец отвернулся — и тут же наткнулся взглядом на даму с копной непослушных локонов, прямо как у моей невесты Ханны! Чтобы та сейчас подумала, застав меня в такой компании? Я преисполнился благодарности к маске незнакомца, что надёжно прятала мою личность.

Из стыдливых раздумий меня вытянул мягкий хлопок по плечу: господин в чёрно-белой маске любезно предложил мне место за столиком. Когда я откинулся на спинку стула, тот неловко задержался рядом. Заметив, что другие посетители вознаграждают своих проводников чаевыми, я нерешительно протянул мужчине золотую монету.

— Зовите меня Алехандро, — представился проводник, вручив мне пару перчаток. — Впрочем, если вам что-нибудь понадобится, просто покажите этот аксессуар любому человеку в чёрно-белой маске.

Перчатки украшала вышивка с его именем.

Чуть погодя Алехандро подал изысканное блюдо и бокал игристого вина. Я схватил его за запястье, сунул в руку ещё несколько монет и прошептал:

— Мне никогда прежде не доводилось посещать подобные светские рауты. Не могли бы вы в двух словах объяснить здешние порядки?

Готов поклясться, от удивления тот чуть было не уронил челюсть на пол. Меня окатил прилив страха: а если он поймёт, что я не тот, кому предназначалось приглашение?

— Правило следовало изучить ДО визита, сэр. Одно моё слово — и вас немедленно вышвырнут отсюда!

Я тревожно сглотнул, однако за угрозой последовал другой комментарий:

— Но вряд ли страж закона позволил бы так просто себя выдать… В качестве исключения я готов вам помочь. Слушайте внимательно…

Это походило на разгадку секретного шифра: Алехандро пояснил, что на мероприятии в ходу четыре стиля масок. Маска Шута — навроде той, что у меня — указывала на отменное чувство юмора и заинтересованность в романтическом партнёре. Так называемая «Купеческая маска» свидетельствовала об исключительной состоятельности владельца и его готовности хорошенько раскошелиться на пассию. Носители маски третьего типа предпочитали провести вечер тихо и культурно, не переходя рамок приличий. Наконец, маска Куртизанки — верный признак того, что её обладательницу занимали только плотские утехи без границ.

Ситуация значительно прояснилась: большинство женщин в зале носили маску Куртизанки, а подавляющая часть мужчин — Купца. На мгновение я задумался: а которую выбрала бы Ханна?..

Алехандро слегка подтолкнул меня в спину, предлагая обратить внимание на одинокую леди у входа. На той было вызывающее серебристое платье и большие жемчужные серьги, а черты лица скрывала алая маска Куртизанки. Она приветственно протянула мне руку.

— Шут? Не Купец? — пробормотала гостья. — Словно роза среди шиповника. Какой же трюк ты приготовил, чтобы украсть моё сердце?

Барышня знала толк в лести, и я не мог не поддаться. Поцеловав тыльную сторону её ладони, я разжал свою правую и вызвал клубок ярких искр. Тот приобрёл очертания феникса и закружил вокруг собеседницы. Спикировав на наш столик, миниатюрная огненная птица напоследок мигнула, слившись с пламенем свечи. Единственное из известных мне заклинаний, в котором я был полностью уверен.

— Так ты волшебник! — восторженно зааплодировала «куртизанка». — Позволь представиться: Эллен.

Так звали героиню пьесы «Грозовой перевал», снискавшей бешеную популярность в ведущих дельфинадских театрах. Мой выбор намеренно пал на имя трагического главного персонажа, спасшего Эллен:

— Лотте (Камелот) к вашим услугам, госпожа!

После долгой, но непринуждённой беседы мы переместились на танцевальную площадку. Моя компаньонка казалась экзотичной и даже эпатажной — мне с трудом верилось, что моё общество может заинтересовать кого-то вроде неё. Прикосновения чужих пальцев будоражили тело, а когда Эллен губами прильнула к моему уху, все мысли о Ханне и вовсе улетучились. Я и не думал отмахиваться, когда дама поманила меня в одну из роскошных спален. Кульминация. оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо С тех пор я посещал маскарад еженощно. Чтобы отоспаться днём, я стал пропускать занятия в Эрнарде. Утрата моей новой кутёжной жизни мне виделась куда страшнее, нежели перспектива навеки остаться начинающим магом. Разве допустимо сравнивать непростые студенческие будни с мимолётными, ни к чему не обязывающими удовольствиями?

Каждую встречу я проводил с новой соблазнительницей. Иногда с двумя. Как-то раз даже с тремя. Я не знал их — и знать не хотел.

Наконец случилось неизбежное: одно из лиц оказалось знакомым — Нефери, лучшая подруга моей невесты. Когда мы разоблачили друг друга, от пьянящего дурмана не осталось и следа. Сперва она выглядела такой же ошарашенной, но затем собралась с духом. Наклонившись вперёд, девушка одарила меня страстным поцелуем:

— Ничего, — едва слышно подытожила Нефери, оторвавшись от моих губ. — Забудь обо всём… кроме сегодняшней ночи.

Я был бессилен сопротивляться. Когда мы расставались, я попросил её ничего не говорить Ханне. Она только рассмеялась.

Как выяснилось, у Нефери тоже был повод не делиться нашим секретом — повод в лице состоятельного жениха. Наша скоротечная, но бурная связь оставалась в безопасности.

И всё же, в присутствии Ханны меня всякий раз охватывало чувство вины. Я делал вид, будто всё больше занят учёбой и работой, намеренно отводя избраннице меньше времени. У меня всегда находился предлог.

Проблема в том, что я действительно любил Ханну. Смышлёную и заботливую красавицу — жену, о которой можно только мечтать. Женщины с бала — вроде актрис на одну ночь, Ханна же — единственная настоящая спутница всей моей жизни.

— Я даже завидую! Вся твоя жизнь превратилась в маскарад, — потешалась с моих бед Нефери. оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо Однако вскоре мы сыграли свадьбу, и я поклялся себе начать всё с чистого листа. Нефери тоже вышла замуж за своего богача, и больше мы никогда её не видели, — говорят, молодожёны покинули столицу. Это вселяло надежду: если даже из оторвы вроде Нефери выйдет хорошая жена — я и подавно стану достойным супругом. Когда буду готов…

Чего греха таить: на маскараде я ещё не единожды встречал женщин из своей повседневной жизни. Многих — мне доподлинно известно — дома ждали семьи. Среди них затесалась даже соседская дочь, которую я, право слово, всегда считал невинным ангелочком. От осознания этих фактов свидания казались только слаще — разделять общие секреты оказалось чертовски приятно.

Во время одного из раутов я встретил особенную женщину. Мы слились в пикантном танце точно горные потоки. Подобная гармония могла возникнуть лишь вследствие большого опыта. Я всегда отдавал предпочтение гулякам со стажем — с ними как-то комфортнее, что ли.

Ближе к концу вечера я традиционно проводил напарницу в уединённые покои. Окунувшись в полумрак, мы плавно стягивали друг с друга одежду. Раскрытие лица соучастницы — лучшая часть ритуала, поэтому я не снимал с неё маску до последнего. С мучительной медлительностью я открывал её пухлые губы, аккуратненький нос, а затем… такие родные глаза. У меня перехватило дыхание: очередной блудницей оказалась… Ханна! Мы оба замерли…

Теперь все её скромность и порядочность казались не более чем показным лицемерием — такой же маской. Неужели всё время, проведённое вместе, было лишь игрой?

…Первой нарушив тишину, Ханна торопливо подобрала своё платье и удалилась. Насовсем. Не было смысла останавливать её: вместе с доверием рухнул и наш брак.

Безликость есть свобода. Опьянённые ею, мы можем начать злоупотреблять принятыми ролями. Вот так момент обнажения истинного лица может превратить свободу в тяжёлые кандалы. Тем не менее, я по-прежнему ношу маски: во тьме ночной — карнавальную, при свете дня — воображаемую. Я больше не верю женщинам, но каждую ночь провожу в их объятиях.

Отбрасывая себя настоящего, я вновь спускаюсь во тьму коридора, поправляю маску и задаюсь уже привычным вопросом: «С кем мне уготовано встретиться на этот раз?»

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge Lore #Lore #ArcheAge #Benika Bathory #Nelmyria #masquerade #mask #in-game books #маскарад #книги #перевод #лор

[benirium]

[Внутриигровые книги]

---

Иферийский ремесленник

Завоевавший симпатию короля завоёвывает и симпатию королевства. Каждый месяц семья государя делала у меня заказ, поэтому прочие вельможи подобострастно следовали её примеру. Я едва поспевал за нарастающим спросом, но это только прибавляло изделиям ценности. Одурманенный собственным триумфом, я даже в тайне величал себя «фарфоровым царём». Но вскоре меня свергли: недолговечность моего успеха оказалась под стать хрупкости моих творений.

Семья Андо, также поколениями промышлявшая гончарным делом, презентовала публике фарфор, сияющий точно кpoваво-красная луна. Я находил его безвкусным и вычурным, но остальных новинка просто пленила. Когда на него переключилось внимание верховной династии, я быстро растерял почти всех клиентов — люди покорно следовали веяниям моды. Работы Андо признали лучшими в стране.

Я осознал, что более не могу полагаться на элегантный бело-синий фарфор, пусть и принёсший Дому Сант известность. С тех пор я редко покида�� свою мастерскую. Лучше бы так и оставалось — быть может, тогда бы я не обнаружил в покоях жены злополучную алую вазу. Такое предательство — хуже измены: уж лучше бы она разделила ложе с одним из сыновей Андо, чем оценила их поделку!

В бешенстве я разгромил всю коллекцию благоверной, а саму её выставил за порог. Обиженная и рассерженная, она на следующий же день подала на развод. Я отпустил жену, а себя убедил в том, что мне это лишь на руку: теперь никто не будет стоять между мной и работой. оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо …Тем не менее, прошло целых двадцать лет, прежде чем у меня вышло нечто действительно оригинальное. Ради этого пришлось поступиться незыблемым гончарским принципом «огонь горит, пока дышит воздухом». В ходе эксперимента я подложил брёвен больше обычного и полностью закрыл печь, оставив лишь несколько крошечных отверстий. Результаты впечатляли: свойства материала разительно изменились. В сущности, то, что ранее было принято называть белым фарфором, всегда содержало небольшой пепельный оттенок — но на этот раз образец предстал абсолютно чистым. А контраст, полученный после нанесения синего узора, придал творению новой глубины и изысканности. Это головокружительное открытие и вернёт меня на пьедестал!

Когда королю — моему главному клиенту — продемонстрировали белоснежный, словно свет полной луны, фарфор, он немедленно заказал ещё. Вместе с покровительством монарха на меня вновь обратились превратные взоры прочей знати — в магазинчике уже ждал непочатый край заказов.

Я превзошёл семью Андо и вернул себе первенство, но всё же был внутренне опустошён: как ни парадоксально, без жены моё богатство не имело прежней ценности. Кроме того, боязнь постоянной конкуренции стала моим неотъемлемым попутчиком, как и навязчивое желание превзойти самого себя. Смогу ли я однажды создать шедевр, перед которым не устоит даже тонкий эстет в лице моей супруги? А до тех пор ни пламя печи, ни огонь моего сердца не остынут.

---

---

{ К Содержанию }

#Nelmyria #Benika Bathory #ArcheAge Lore #Lore #ArcheAge #Epherium #artisan #in-game books #книги #перевод #лор #русский текст

[benirium]

[Традиции]

---

Рождение Консорциума Синей Соли

Личные дневники Либека свидетельствуют о том, что путешествие длилось не менее семи лет: первые пять ушли на исследование восточного материка, и ещё два — на изучение западного. Апогеем его пути стал гвинедарский Праздник фонарей (он же — Сельмарин), который сам искатель приключений охарактеризовал не иначе как «судьбоносным.

Как многие из вас слышали, некогда эльфы слыли куда большими затворниками. Свою изумрудную чащу они покидали крайне редко — и тем более не приветствовали появления в ней непрошеных гостей. Немудрено, что это мероприятие не мог проигнорировать ни один приличный купец или любознательный странник. Зажатый в потоке торговых обозов, сквозь толпу двигался и наш воодушевлённый герой.

Возможно, полнота впечатлений от первого посещения эльфийской обители и поспособствовала тому, что юноша легко и бесповоротно влюбился в лесную деву по имени Эллистин («Эйлин» в локализации) — если верить заметкам из дневника, горделивую и своенравную красавицу, что так надменно отмахивалась от ухаживаний нового воздыхателя.

Отказ быстро отвадил бы любого, но Либек был не из простаков — долгие странствия закалили его не хуже, чем эокадские тренировки, выковывающие местных воинов. Весь праздничный месяц он так и сяк пытался добиться расположения дамы сердца, неизменно встречая от ворот поворот. В конце конц��в, Эллистин придумала нечто более действенное, нежели простой отказ:

— Послушай, нуианский мальчишка! Я ни в малейшей степени не смогу проникнуться чувствами к кому-то вроде тебя. Хочешь завладеть моим сердцем? Сперва завладей миром! Или, по крайней мере, обзаведись амбициями, что будут направлять тебя каждую минуту твоей бренной жизни. Мне нисколько не импонируют неприкаянные скитальцы.

Либек пообещал вернуться в Гвинедар влиятельной персоной, достойной запросов Эллистин. Напоследок он попросил у той талисман на память. Неизвестно, чего ради эльфийская дева сподобилась на столь «широкий» жест, но вручила своему обожателю потёртую фарфоровую чашу с выгравированным на ней раскидистым древом:

— Я пользовалась ею изо дня в день.

Нерадивый поклонник счёл, что сердце любимой дрогнуло, но, судя по всему, Эллистин пыталась банально откупиться от назойливого почитателя.

«Сотни фонарей-нарэлей устремились в небо, заливая свечением водную гладь озера Гвинедаль. Лесной народ запускал их в память о своём короле, а я — в надежде на любовь».

оооооооооо оооооооооо

оооооооооо оооооооооо

Возвратившись в родную Инистру, при финансовой поддержке отца юноша в скором времени открыл собственное дело. Он поклялся преуспеть в нём прежде, чем из чаши испарится последняя капля морской воды.

Время неумолимо шло: чаша пустела, но предприятие не находило успеха. Когда воды в сосуде почти не осталось, Либек наполнил его заново. Этот цикл продолжался три года, пока на дне посудины не образовался слой бесполезного, как ему тогда казалось, порошка. Прижимая к себе подарок эльфийки, молодой человек в отчаянии зарыдал. Он бы и дальше обливался горькими слезами, если бы любопытство не вынудило горемыку попробовать порошок на вкус… Так морская соль заняла своё важное место в быту каждого гирнорца, а Либек познал суть настоящего богатства.

Экспортируя свой продукт во все уголки Нового Света, Либек быстро сколачивал состояние на пути к пресловутой «власти над миром». Когда его поставки столкнулись со взлетевшими налогами, в противодействие делец и организовал масштабный коммерческий союз — «Консорциум Синей Соли».

Спустя десять лет Либек решил, что наконец готов появиться перед объектом своей любви. Как и в первый их Праздник фонарей, сотни бумажных нарэлей медленно взмывали к звёздному небосводу. Любуясь торжеством света, Либек посоветовал сопровождавшим его коллегам загадать желание — дескать, именно так он обрёл богатство.

Говорят, ни в тот год, ни многим спустя коммерсант не смог отыскать Эллистин… Но слышал, что та встала на путь мести Кириосу, подавшись в эокады. Герой нашего рассказа так и не познал иной любви — торговый альянс стал его единственной семьёй. Перед тем, как оказаться на смертном одре, Либек выбрал в преемники самого талантливого негоцианта Консорциума. Вместе со всеми своими делами, состоянием и даже именем он завещал наследнику и личный ритуал — ежегодно посещать гвинедарский Праздник фонарей; а когда настанет и его черёд уходить — непременно передать миссию следующему «тёзке». Кто знает, возможно когда-нибудь человек по имени Либек всё же встретит ненаглядную Эллистин? оооооооооо оооооооооо

P.S. Бонусом — концептик экипировки Консорциума.

---

---

{ К Содержанию }

#ArcheAge #Lore #ArcheAge Lore #Nelmyria #Benika Bathory #tradition #festival #in-game books #elf #elves #эльфы #лор #фестиваль #книги #перевод #литература #русский текст #традиции